Третьи сутки моя фб лента наполнена Аллой Пугачевой— наверное, это отражает ее (моей ленты, а впрочем и АБ тоже) демографию и социологию.

Уже писала об этом.

Когда я пошла в советскую

школу (а отдали меня сразу во второй класс, чтобы подольше подержать дома вне радиации советской власти) , то в какой-то момент среди прочих реалий, о которых я слышать не слышала случайно выяснилось, что я не знаю, и кто такая Алла Пугачева. Мне не верили.

А я правда не знала: нас растили родители и бабушка совсем в другом мире без телевизора, в мире книг с дореволюционной орфографией , разных языков включая латынь с детства, пластинок с совсем другой музыкой, шарад и домашних спектаклей, в мире, где детям не врали ни про расстрелянного прадеда, ни про то, какие радиопередачи родители слушают по ночам. В мире не только антисоветском, но и вне-советском.

Большевики для бабушки и даже отчасти для мамы воспринимались чем-то внешним, чуждым, периодом, до конца которого они не чаяли дожить, но который нужно просто пережить, по возможности не замазавшись.

Потому и все оливье на новый год, и многое другое общесоветское прошло мимо меня и не оставило после себя никакой ностальгии. Многое я обнаружила и открыла для себя задним числом.

Сегодня я нередко ощущаю похожее.

Мне далеки тучные российские 2000е — наследники все того же постсоветского менталитета: травмированности, лакейства, комплексов, надежно упакованные под толстым слоем сытости и гламура. Не только политически, но и эстетически.

То и дело возникают на моем пути какие-то гламурные имена и телеперсонажи, которых, оказывается , все знают, а мне эти имена они ровным счетом ничего не говорят.

Все это далеко от меня так же, как был далек советский телевизор, а гламур à la russe и эстрада — тем более.

Но так получилось , что Максимом Галкиным я как раз слегка знакома: мы учились вместе в университете на одном факультете . Он был на курс или два моложе меня, но мы не раз пересекались, и я хорошо помню яркого кудрявого умного мальчика, уморительно пародирующего наших преподавателей.

Я рада, что и Максим, и Алла Борисовна нашли в себе силы и достоинство уехать и не участвовать в том шабаше, который происходит на нашей бывшей общей родине. У меня нет никаких ожиданий или особого интереса к их творчеству, но раз оно так важно для многих, то тем важнее, что они транслируют порядочность. Не думаю, что будучи столько лет частью российской/постсоветской масс-культуры, они не впитали ее в себя. Но это их дело. Их и воспитаниях их детей.

Разумеется, я не буду смотреть трехчасовое интервью Пугачевой Гордеевой, с которой тоже когда-то дружила, но с ней после 22 года и особенно после гастролей с «Унеси мое горе» за чужой счет и с нулевыми донатами не то, что на ВСУ, а даже просто на гуманитарную помощь Украине, я ничего общего иметь не хочу. Катя прекрасная журналистка, мы вместе работали в благотворительности, но ее нынешняя позиция мне не близка.

Тем более неожиданно было увидеть эти несколько минут из интервью , где Пугачева говорит о Дудаеве и просит прощения у его вдовы.

И вот за это я ее очень уважаю.

Русско-ГУЛАГовско-советские вообще не просят прощения. Тем более у вдовы чеченского лидера, убитого россией.

И то, что эти слова услышат миллионы — очень важно.

Катя Марголис