Дети— триггер.

История тысяч похищенных Россией детей— длящееся в прямом эфире наших жизней преступление, не поддающееся восприятию.

Детдома, Милитаризованные лагеря перевоспитания и страшные недавние новости об отправке некоторых украинских похищенных детей в Северную Корею. И одновременно подлые игры Трампутина с «доброй» первой барби-леди. Все это невозможно вместить. Особенно при наличии собственных детей и достаточно сильно развитого художественного воображения…

Я редко пишу б этом именно потому, что думаю об этом каждый день.

Каждый день проведенный вне родной семьи, близких, вне дома, и родного языка —это день геноцида. Каждый день невосполним и наносит чудовищную травму и деформацию , часто уже безвозвратно на всю оставшуюся жизнь.

Геноцидом это признано международными документами: похищение детей и перевоспитание их в другой культуре— геноцидальная практика.

Именно с этим была связана моя крайне резкая позиция в отношении одной российской поэтессы , которая была готова «усыновить ребеночка из ДНР или ЛНР». Впоследствии она подверглась аресту и репрессиям российских властей за свою антивоенную поэзию и позицию и я очень надеюсь на ее обмен и освобождение, несмотря на все разногласия, не играющие никакой роди, когда человек политический заключенный в опасности. Но тогда либеральная интеллигенция.ру устроила массовую истерику и обвинила в ее аресте меня, посмевшую публично в сети категорически не согласиться со «своими» —антивоенными и антипутинскими деятелями культуры—которая de facto готова на соучастие в действиях россии и апроприации украинских детей-заложников, пусть даже с наилучшими намерениями. Как и милые «культурные « инициативы в выездными библиотеками иконы хор.русской литературы Дениса Безносова, о которых подробно писала Галина Рымбу.

Нормализация геноцидальных практик руками и устами российской оппозиционной либеральной и очень антивоенной интеллигенции.

Это все было очевидно еще до ордера международного уголовного суда, когда мои бывшие знакомые по Российской благотворительности, которые всегда были «за все хорошее» и «вне политики» как ни в чем не бывало занимались обсуждением усыновления этих детей и тем самым нормализацией геноцида благими намерениями. Никто из них не собирался это сделать, чтобы например, попытаться воссоединить украинского ребенка со своей семьей в Украине. Украины на их ментальной карте нет— а если есть, то занимает она на этой ментальной карте такое же место, как у путина на географической.

Именно поэтому я отчаялась объяснять миролюбивым итальянцам и вообще европейцам: нет никаких территорий , речь не о территориях, а о людях. О тысячах судьбах, о страшной реальности российской оккупации. О геноциде.

Но дети в этом всем— особый триггер.

За что я чуть не поплатилась. Уже писала об этом, но повторю.

Позапрошлым летом одна моя живущая в Европе бывшая студентка внезапно вспомнила обо мне и очень просила о встрече.

Это «нетелефонный разговор «—написала тогда студентка ,——«Но я обязательно должна Вам что-то рассказать.

Она приехала в Венецию и мы встретились. В кафе ей было неудобно. Нужно было обязательно на набережной и без свидетелей.

Она только что вернулась из Москвы и там, по ее словам, случайно, разговорившись с приятелем, узнала, что он знает какой-то приют в Тверской или Калужской области, где власти РФ прячут в монастыре похищенных украинских детей. «Катя, я обязана была Вам это рассказать, я бы не простила себе, если бы скрыла эту информацию — надеюсь , я никак не подставлю своего друга, я если не возражаете, не буду называть имен»

- Да Боже упаси, сказала ещё тогда довольно наивная я— зачем мне имена? Прикажите фотографии— раз они у Вас в телефоне. Давайте я пересниму на свой. «— и я достала телефон.

- да что Вы, не нужно,— уберите—я Вам подготовила флешку: там вся информация, все фотографии детей и геолокации монастырских приютов , —— и голос моей собеседницы вдруг приобрел нарочито бархатные обертона— мое ухо интуитивно отметило это, но ум ещё никак не отозвался на этот первый звоночек. Дети. Похищенные, маленькие, беззащитные… которых есть шанс вернуть родителям или хотя бы сообщить, что ни живы и где находятся—этот триггер отключил во мне всякий аналитический разум и предосторожности…

- Катя , успокойте меня, обещайте, Вы ведь этим займетесь? — продолжала моя собеседница— Ведь этих детей ищут. Я надеюсь, я все правильно сделала, что передаю это Вам… Она обняла меня (хотя наши отношения никогда таких нежностей не преполагали) и вручила мне флешку. Я мчалась домой с флешкой и отключенным рассудком. Хорошо, что от дома меня отделял Большой Канал и 104 ступеньки моста через него. Когда я преодолела половину на самой вершине моста внутренний голос вдруг отчетливо сказал мне: стоп! Остановись и подумай.

-

Я его послушала. Остановилась и подумала . Передо мной , конечно, мелькали воображаемые лица детей, но одновременно какие-то звоночки и занозы внутри мешали этой сентиментальной картинке сложиться во что-то цельное. Я доверяю своей интуиции особенно, когда она подсказывает мне включить ratio— я прокрутила в памяти эту встречу, эти странные объятия, бархатные нотки, и врученная мне с непонятным содержанием флешка уже не вызывала доверия и желания немедленно спасти всех.

И я поняла: я не буду ничего смотреть сама , я близко не поднесу

эту флешку ни к своему дому и компьютеру.

Я купила конверт. Аккуратно положила ее туда в пластиковом пакете. Позвонила своему приятелю, имеющему выход на СБУ, и отправила ее туда, куда он мне сказал. Если там действительно что-то ценное— оно попадет в нужные руки, — решила я. Если же все обстоит так, как я думаю— тем более.

-Ты хочешь узнать результат и что там будет обнаружено ? — спросил мой приятель.

-Нет.

- И правильно, — похвалил меня суровый военный

Я не хотела знать, не о судьбе детей, я не хотела знать о глубине человеческой подлости, но за последние несколько лет узнала об этом больше, чем за всю предыдущую жизнь. Естественно, моя бывшая студентка провалилась сквозь землю и никогда больше с тех пор не появилась.

Именно поэтому я не могу спокойно читать и наблюдать очередную подлость г-на Венедиктова.

Сейчас он , оказывается, занят поддержкой операцим по якобы спасению похищенных Украинских детей.

Точно таким же образом он «участвовал в обмене пленных « и обмене Сенцова после 2014. Вся информация доступна и в открытых источниках.

Почитайте.

По многочисленным его собственным заявлениям, его роль в обменах украинских пленных заключалась в неформальном посредничестве: получив от представителя Кремля запрос «помочь», он вышел на контакты с украинской стороной, в том числе с заместителем главы МИД Ланой Зеркаль, организовал первые коммуникации между сторонами, участвовал в переговорах (часть которых, по его словам, проходила даже в киевском McDonald’s), способствовал установлению первого телефонного разговора Путина и Зеленского и в итоге помог согласовать обмен Олега Сенцова и украинских моряков на Кирилла Вышинского; свою роль он описывает как «неофициальный связной», а не официальный переговорщик.

Связной Кремля, получающий от него запрос. Что еще нужно. Явка с повинной и собственная подпись под заявлением о коллаборационизме.

Но даже спустя десять лет и на излете четвертого года полномасштабного вторжения приличные люди продолжают разрешать этому голосу звучать в своих домах—со всем этим эхам москвы и живыми гвоздям, старательно забитыми в судьбы живых людей и в головы слушателей , препятствующими хоть какому-то критическому мышлению, осознанию собственной ответственности его многолетней роли попа Гапона.

Все это входит незаметно со всей риторикой и лингвистической отравой «русского мира» в его другом изводе, о котором я писала в статье об «оговорках « и ИИ в прошлом посте.

Анализ последствий этой мягкой разрешенной пропагандистской операции с вкраплениями голосов достойных людей из оппозиции (а пропаганда именно так и работает 80% своего контента, 20% правды ) еще ждет своего будущего исследователей, а пока что позволяет этой хитрой и совершенно бессовестной личности с очевидными связями с Кремлем, которыми он даже хвастается, , продолжать морочить людям голову— даже сейчас.

Его продолжают слушать и приглашать. Несмотря на свое иноагентство он спокойно катается в Москву и обратно.

Нагляднейший пример его задания: недавнее интервью французской газете Figaro о том, что , мол, Украина- это наш Алжир , тоже тонко и очень прицельно работает на французов, которые не знают реалий и истории российского геноцида в Украине , но легко проецируют на это собственные исторические травмы. На то и расчет. На то и пропагандист.

Тезис «Украина — это наша война в Алжире» полностью искажает суть российской агрессии и историческую правду.

Алжирская война — это колониальный конфликт - прпытка военного подавления метрополией освободительного движения за независимость. Это , прстыдный, но исторически завершённый факт. Осмысленный, пережитый. Сегодня Алжир независимый. Хотя , как последствия всякого колониализма и насилия, они ощущаются и сегодня.

Российское вторжение в Украину — это вторжение в уже независимую страну. Это идущая прямо сейчас руками миллионов россиян геноцидная война на уничтожение нации, сопровождающаяся массовыми убийствами, депортациями, пытками, исчезновением людей и попыткой ликвидировать украинскую государственность.

Ставя эти две вещи в один ряд, Венедиктов сознательно смешивает войну за независимость Алжира и сознательную агрессию России и вторжение в уже независимую страну, лишает Украину субъектности и превращает имперский реванш в якобы типичную размытую «колониальную драму»с фокусом на оптику империи , по ходу помещая творимые прямо сейчас преступления, заранее в прошлое—которую можно будет пережить и забыть. Это частый и удобный прием. Глядя из воображаемого будущего, говорить о настоящем как о прошлом.

Такой приём к тому же переводит внимание с украинских жертв на «травму России». Излюбленная беспроигрышная стратегия виктимности .

Когда страна-агрессор представляется не как виновная, а как «страдающая империя», переживающая Алжир по-французски.

Этот рефрейминг делает войну “понятной” и “нормальной” для европейской аудитории, особенно французской, и тем самым смягчает восприятие ужаса агрессии. Вместо разговора о вторжении геноциде, преступлениях и разрушении независимой Украины обсуждение переключается на то, что «Россия ошиблась» и «Россия платит цену».

Главное и тут — нормализация.

Еще раз: это не случайность, а расчет и намерение. Алжирская метафора выворачивает факты, лишает субъектности Украину и попутно превращает вторжение в историческую страницу, которую Россия однажды «перелистнёт» и тем самым перелистывает ее в сознании читателей и слушателей прямо сейчас.

Сотни дронов вчера на день св.Николая. Еженощные обстрелы ракетами. Охота на людей дронами. Пытки украинцев в российском плену. Похищение десятков тысяч детей. Идущая прямо сейчас информационная война. Все это не колониальный эпизод, а геноцид, нарушение международного права и границ, попытка уничтожения народа.

Это информационная подготовка и сопровождение начала уже гибридно идущего российского вторжения в Европу, которую и нужно убаюкать этими сказками, пока еад ее военными базами кружат несбитые российские дроны.

Когда агрессия продаётся Европе как «наша Алжирская война», вина рассеивается, история искажается, ответственность размывается, а моральная острота исчезает в тумане якобы прошлого .

Именно поэтому эта аналогия — пропаганда и манипулятивный инструмент пророссийского нарратива и часть военной операции в Европе.

Посты же Венедиктова в фб его веселых застолий с приятелями во время разборов завалов Тернополя вообще без управления каких-то российский преступлений месяцами—особый вид этого хорошерусского якобы антивоенного цинизма, призванного нормализовать ведущийся прямо сейчас руками россиян геноцид и усыпить остатки совести у тех его приятелей , у которых она вроде бы есть. (Andrey Biljo?).

А значит, отвлечь от действий и императива сопротивления здесь и сейчас. Хотя бы в виде донатов.

На то и пропагандист хор.ру для оппозиционной интеллигенции.

Не говоря уж о его послужном внутреннем списке, об «электронном голосовыании» и том, что именно Венедиктов же внес огромный вклад в размывание и нейтрализацию любых реальных протестов, в истории протестов 2011, в истории с Немцовым.

Иногда я думаю: случайность ли, что убийство произошло сразу после интервью на «Эхе»…

Гадать бессмысленно и можно продолжать долго. Когда откроют архивы и будут судить этот режим, его фамилия всплывет неоднократно. Поп Гапон.

Но вернемся к похищенным детям.

Сейчас Венедиктов с Абрамовичем отмывают Путина примерно по той же схеме , по которой Венедиктов участвовал в истории с украинскими военнопленными и в обмене Сенцова.

Венедиктов в интервью «Ходорковский Life» похвастался тем, что под эгидой Абрамовича помогает возвращению украинских детей в их семьи. И рассказывает сказки о том, что Абрамович вдруг ни с того ни с сего взял и по собственной инициативе

начал этим заниматься.

«Ну вот так пришло ему в голову: такой добрый человек, да всё-таки и сам сирота. Видимо, Веник держит слушателей за полных идиотов. Абсолютно исключено, что Абрамович мог бы без указания Кремля заняться такой сверхщепетильной международной миссией. Путин поручил ему этим заниматься, чтобы имитировать прогресс в ситуации с похищенными детьми, оставив подавляющее большинство из них в российском плену.

Венедиктов, знает, чтт говорит неправду, утверждая, что Абрамович связался с ним и с Муратовым с этой целью до того, как был выдан ордер МУС на арест Путина (или российские власти узнали о такой угрозе). До этого в Кремле не осознавали масштаб проблем, которые создало безумное путинское решение красть украинских детей, и Абрамовичу просто не разрешили бы заниматься их возвращением. «

Конец цитаты из поста Игорь Эйдман.

И далее :

«Ситуация, вероятно, развивалась следующим образом. Уже после того, как МУС выдал ордер на арест Путина, Абрамович получил от Кремля разрешение или прямое указание заняться сглаживанием этой проблемы — имитацией какого-то прогресса в деле возвращения детей, чтобы смягчить позицию МУС и возмущение в мире в отношении российского киднэппинга.

Отчасти получилось: вот уже и Мелания Трамп заявила, что «довольна прогрессом» в репатриации детей. Хотя прогресс этот крошечный: вывезены были десятки тысяч детей, возвращены — 6 человек.

Цель порученной Абрамовичу операции — освободить Путина от ответственности. То, что в результате кто-то смог вернуться в Украину, — прекрасно; но большинство украденных детей тысячи и тысячи продолжают оставаться в российском плену, многие попали в милитаризированные лагеря перевоспитания, сейчас выясняется , что даже в Северную Корею «.

Конец второй цитаты.

Очеловечивание международного преступника, урки и социопата , занимающегося целенаправленно геноцидом украинцев всеми доступными ему средствами в рамках общего трамповсктэого тренда по возвращению пу человеческого имиджа , а россии на международную сцену. Отмазать от ответственности . Как и принято среди урок на зоне. И г-н Венедиктов в этом занят своим заданием: информационными искажениями и незаметным отмыванием преступлений чернз размывание правды и ответственности за нее.

Как пишет Reuters, ордер МУС на арест Путина действует и будет действовать даже в случае заключения мирного соглашения. Об этом заявили заместители прокурора Международного уголовного суда Маме Мандиайе Ньян и Нажат Шамим Хан.

Эйдман считает, что спецоперация Кремля, организованная Абрамовичем, в которой участвует Венедиктов, оказалась на грани провала.

Будем надеяться

Катя Марголис