Пермь, Ёбург, Тюмень,
ЯлУторовск
Через полчаса возле меня тормозят сразу две фуры! В одной сидит Афган, а в другой его свояк Бурхад. Сразу пишу на ладони это имя и потом, обращаясь, заглядываю в раскрытый кулак. Бурхад смеётся – сложный моя имя! Оказывается они меня не взяли раньше и проехали по объёздной вятской, а я их обогнал на прямой, да ещё и на легковом извозчике, их и заинтересовало – как этот мужик в майке их обошел? Вот так мой необычный наряд и флаг России на рюкзаке помогают мне и выделяют среди других «стопарей». А на обратном пути в Германию я придумал ещё один способ ловли везунов. Но об этом позже….
И вот я пытаю Бурхада о его жизни и рассказываю свою историю. Часа через четыре останавливаемся, и Афган приглашает меня в свою карету. Бурхад не отдаёт меня. Но Афган сражает меня предложением ехать лёжа – у него сломано сиденье и застряло в разложенном положении, я еду с ним и ноги выкладываю на торпеду. А что? В душе я был, носки чистые, да он сам предложил! Щелкаем семечки! Я долго не хотел – боюсь насорить, но Афган: «Моя плевать на пол, твоя тоже». Еду и плюю в кулёчек – наслаждаюсь! За годы заграничные отвык от семечек, но иногда можно позволить себе расслабиться и снять фрак и галстук. В дороге выясняется что наш Бурхад – сеид. То есть потомок пророка Мухаммеда! Только он не должен бы работать, но вот с восьми лет за рулём. И папа его тоже пожизненный механизатор. Ездят они всегда в паре, два свояка, хотя один живёт в Омске, а другой в Ёбурге. Так называется по-современному бывший Свердловск.
До чего же неуклюже звучит название Нижний Новгород, Ростов-на –Дону, Сыктыквкар, Нижневартовск, Екатеринодар, Днепропетровск, Санкт Петерсбурх, Новосибирск, Екатеринбург…. А как красиво: Вятка, Самара, Челяба, Пермь, Смоленск, Омск, Тобольск, Курск, Орёл, Энск, Ёбург наконец!
Но пока дорога тянет нас к Перми. Дорога отвратительная и оба клянутся сюда больше ни ногой! Впереди едет всегда Бурхад. У него глаза и уши видят и слышат лучше – так говорит его свояк. И это несмотря на то, что правого уха у Бурхада нет – вместо него кусочек кожи и дырочка. Двадцать лет назад посветил спичкой в бак с солярой – датчик не работал.
Вообще Афган очень уважительно относится к Бурхаду, иногда, правда, матом. В подтверждение сказанного приведу случай: В пути пришлось затормозить и вытащить из самого заднего фурного колеса, и даже не колеса, а тормозного барабана, маленькую пружинку стягивающую колодки. Как он, сидя в кабине, за пятнадцать метров от дефекта, сумел определить поломку? И ведь полез именно туда, и именно оттуда вынул то, что даже и звука не издавало! А назавтра так же внезапно остановился и стал менять колесо. Зачем? – спрашиваю. «А моя видел резинка чёрный летел назад». И точно – отслоилась покрышка от корда. Машины у обоих свои и старенькие. Сыпятся на ходу. В эту остановку я увидел как современные водители откручивают баллонные гайки. Раньше как было? Брал водитель здоровенный балонник, весом в несколько кило и лом побольше. И с хэканьем и матом срывал гайку и пуп с их привычных мест. А теперь есть «мясорубка»! То есть машинка её напоминающая из-за похожей ручки. Совсем не превышающая свою жующую мясо и хрен тёзку по габаритам, но зато запросто срывающая гайки колёс с проржавленных шпилек. Я сам попробовал и поразился лёгкости работы.
Не могу не добавить о качестве дорог пермяцких – это что-то! Не асфальт местами, а нечто реликтовое. Огромные лепёшки с овальными, зализанными краями лежат на дороге и между ним глубокие щели. Объехать нельзя. Скачем мы с сжатыми зубами. Машины жалко!
Но вот мы на парковке под Пермью. Ночь, и я ищу место для палатки. Парковка – насыпь среди болота и поставить за её пределами палатку негде. Сама парковка – смесь глины и щебня уставлена машинами и какими-то домиками и банями. А душа нет! И даже умыться негде. Всё-таки нахожу пятачок травы у стенки «мотеля», под окном. И иду ужинать. Беру 200 шашлыка и запить. Мяса так много, что кусище оставляю на завтрак. Мои свояки пьют кофе и ждут своего земляка-пермяка. Он за ними приедет и заберёт в гости на три часа. Больше нельзя – бананы требуют внимания – вдруг холодильник откажет и двадцать тонн питерских бананов не доедут до омских любителей обезьянней пищи.
Сплю и слышу как кто-то переговаривается у меня над головой – это вернувшиеся из гостей свояки завидуют мне – сплю под сеткой. Им нельзя спать даже с приспущенными стёклами – побаиваются лихих людишек. Поспать удаётся только час-полтора, и в путь. А я встаю пораньше и ищу где побриться и помыться. Нахожу такое место, но сантехник, монтировавший раковину был такого роста! я с трудом дотягиваюсь чтоб побриться и уж не говорю чтоб ноги помыть! При помывке правой в кармане что-то хрустит – очки! Будь же ему пусто – этому монтёру, не сделавшему ни крючка для полотенца, ни полочки какой, даже для мыла. Ну ничего – в Нске куплю за дёшево. Там очки по двести пятьдесят рублей продают – в сорок раз дешевле немецких! И качество отменное. Мелкая стирка и я пью растворимый-любимый кофе. Немец я или где? Что-то приносят на завтрак, но отвлекает парень, которого я видел вчера на подъезде к Перми. Стоял с чёрной сумкой и сам в чёрном и голосовал. А сейчас он бредёт к моему столику – батя, в желудок чего кинуть не найдётся? Беру ему кофе и булочку и велю позже подойти к палатке. Куда едешь – спрашиваю? В Ёбург из … назвал кажется город с дурацким названием Наберержные Челны. Попутками. Советую обратиться к моим водителям, а они, видя что я уже с ним переговорил, не отказывают. Позже, у палатки, вручаю ему кусок мяса, чуть сала. Денег не даю. Вижу, что они ему будут во вред. И точно – через пару часов останавливаемся выдёргивать пружинку и все идут в магазин. Он остаётся. Когда выходим, Афган даёт ему рубли – купи себе еды. Тот спешит в ларёк и выходит глыкая пиво. М-да! Купил еды парень. Мы трое переглянулись. Едем дальше и видим на берегу таёжного озера заправку. Я молю про себя: « пусть им заправиться захочется». Молитва действует, и я хватаю мыло и бегу к воде. Кайф! За два дня откис, отмок, вылез, высох и опять в воду…. Чую пора. И точно – уже заливают последние капли и мы трогаем. Подъезжаем к Кате (что только не сделают жители, только бы не ломать язык официальным названием!) и тут нам нужно бы заехать домой к Бурхаду, но он вдруг решает просто вызвать сына на объездную для повидаться. Сын приезжает с ведром сахара, чтоб папа в Омске варенья наварил. На груди и спине у парнишки написано «Талаш». Талаши – один из народов населяющих Азербайджан, а теперь и Сибирь. Тут же высаживается и наш попутчик. Дальше опять едем втроём и я меняю машины.
Вот и Тюмень, и я уже многое узнаю - по прошлогоднему маршруту еду. Подъезжаем к ЯлУторовску, в котором живут два добрых человека – один мне показал город, устроив экскурсию, а другой вёз до самого Новосибирска. Здесь ночуем. Я сплю в кабине Афгана на своем кресле – для сна отведено только два часа и некогда искать место под палатку, поэтому легко поддаюсь на уговоры. У него в машине есть СД вертушка и один опостылевший мне диск, поэтому утром покупаю ему в киоске диск Шавриной с русскими песнями. Талашских нет и в помине. Заводим, как только стартуем – полпесни еще четвертинка другой. И шипение…. Подарочек сделал! Но он не унывает, а еще и меня успокаивает: «Поеду обратно – поменяю».
За двести километров до Омска я начинаю думать, как же мне связаться со старинным приятелем и заехать к нему. Афган, видя как я заёрзал, спрашивает, что случилось и предлагает свой телефон. Звоню, а Володя меня огорошивает – у него сегодня поезд на Москву в четыре часа. А мне ещё двести км пилить, да потом ещё искать по городу! Мой водитель успокаивает: « Я так машина поставлю, там многа маршруток будет». Уже легче. Рассказываю, что не виделся с другом тридцать девять лет и, вижу, он берёт трубу и вызывает мне такси, но то-ли он плохо понимает, то-ли его плохо понимают, переговоры заканчиваются ничем. Он кладёт мне на рюкзак двести рублей – на такси. Я отнекиваюсь изо всех сил и мы двигаем эти бумажки туда-сюда. Наконец я предлагаю ему взять те семьдесят рублей – ведь у меня есть и крупные. Он убивает меня своей логкой: « А вдруг таксист скажет – двести тридцать». Беру со спасибом. Вскоре мы на окраине и я ловлю такси, а Афган ждёт и не уезжает пока я не машу ему. «До свидания!!!».
Через пятнадцать минут я у двери, а через полчаса за столом. Надо спешить вспомнить всё и всех, да еще расспросить о нынешней жизни. Но тут у Володи всё в порядке – квартира вылизана по-европейски и начинка – техника и мебель – соответствующие мировым стандартам. Да и как бы должно быть? Хозяин лет тридцать уже как вахтовик. А это и зарплата и свободное время. Знай ремонтируй и обставляй. Выпили-закусили и к компьютеру – там фото. Качаем моё ему, его мне. И вот блиц свидание заканчивается звонком снизу – такси ждёт. Кидаю в рюкзак недосохшее бельишко и едем сначала на такси, а потом, расставшись, каждый своим маршрутом. Он к дочери в Москву, а я, сгорбатившись, через железнодорожный мост, а потом ещё один, на выезд, где меня ждёт уже белый Американец.
Сергей – огромный Ростовчанин-станишник-казачина, беспрерывно курит и материт этот рейс. Что-то ему не везёт – штрафы и грузы не те, а жена-медсестра ведёт огромное хозяйство одна, а он тут, в Сибири. Ехать до Иркутска далеко и страшно ему отдаляться от России. Между делом достает икряник, купленый в дороге и мы уминаем его с аппетитом. Икряник – кекс из икры – сытная вещь. Едем без остановок, да и грех отдыхать. Дорога хороша! Это самая ровная дорога, что я видел в России и на Украине. Конечно, и там есть дороги, вернее участки дорог по двести и даже триста верст, но тут мы имеем семьсот пятьдесят кэмэ спокойной, незагруженной трассы. Только в нескольких местах приходится убавлять до шестидесяти скорость из-за колец. Нововведение повсеместное.
Ровно в двенадцать ночи Сергей останавливает свой «сарай» и ложится спать. Кстати о кабине Американца – там стоят два шкафа и две(?) газовых плиты, холодильник, две широченные кровати. Максимум комфорта! Но я отказываюсь от предложенного крова и иду ужинать в кафе. Объедаюсь там и полирую, на верхосытку, пивком. Иду за парковку и, съедаемый комарами, ставлю в борке себе кров. Наговаривать дневник лень, я проваливаюсь в сон.
В шесть никто не будит, но у меня уже рефлекс срабатывает, то есть пиво. И прохлада! Я даже замёрз в это лето впервые. Вот она – Сибирь Матушка! Комары отволгли в ночи и прилипли к траве- не беспокоят. Иду к машине, но Сергей не подаёт признаков, и я пишу ему на двери «Спасибо». Уезжаю на легковушке через десять секунд после выхода на трассу.
Пошли знакомые места. Секты, Кабинетное – я тут охотился, Кремлёвка, Коченёво, Лесная Поляна, Прокудка – грибы, ягоды, рыбалка, охота опять же. Малый Чик! Но его не видно. А там тринадцать лет вся наша родова проводила выходные не только в праздности, а и в трудах по добыче пропитания. Огород и картофельное поле требовали забот и объединяли три семьи общим делом! Не то сейчас….
Экипаж как на заказ – молчит и не отвлекает меня от мыслей. Но вот уже и Толмачи, а вот и Медпрепараты. Прошу высадку и прощаюсь. Будьте здоровы! А мне по лужам на переезд и по дикому переулку, двадцать лет уже тут машины не ездят – не могут проехать, подхожу, осклизаясь к родному дому. Не ударить бы в грязь лицом в конце пути. Эти триста метров были самым грязным участком в дороге этого года! Но дошел только слегка забрызгавшись – наступил на досочку, а из-под неё и обдало струёй. И уже слышу из домофона: «Кто там?». Отец в своём репертуаре – без вопроса не откроет. Набираю воздуху в грудь: « Айн пферд им ледер мантель!» Прибыл! 26 июля 2010 года.