http://www.izvestia.ru/bykov/article3113586/
Масленица - не просто фестиваль обжорства, перепоя и кулачного боя, но набор увеселений, сопряженных с риском для жизни. Великий пост, наступающий следом, - не только время духовного сосредоточения, но еще и необходимый отдых от страшного напряжения всех сил, с которым только что веселились.
Судите сами: у Бунина, Шмелева, Куприна находим сетования, что не тот пошел купец. Воспетый Куприным в ностальгических "Юнкерах" легендарный Коровин с Балчуга съедал в один присест пятьдесят блинов, обильно запивая лимонной настойкой и рижским бальзамом. Было это в середине ХIХ века. Купечество ХХ века - второе и третье поколения собственников, европеизированные, цивилизованные воротилы умирали на тридцать втором: вырождение налицо. Чехов, описывая в прославленной миниатюре "О бренности" масленичный стол надворного советника, перечислял начинку одного блина: горячее масло, сметана, икра, семга, килька и сардинка! Если тут и есть гротескное преувеличение, то небольшое. Кстати, надворный советник у него тоже умер, не успев вкусить первого блина: эта близость наслаждения и гибели в масленичном антураже отнюдь не случайна! Андрей Вознесенский в "Андрее Палисадове" отметил истинно русское сочетание нищеты и роскоши:
"Как Россия ела!
Семга розовела,
луковые стрелы,
студень оробелый,
смена семь тарелок -
все в один присест.
Ест всесильный округ,
а в окошках мокрых вся Россия смотрит,
как Россия ест".
Столько сожрать - уже не столько наслаждение, сколько подвиг: отсюда непременное соревнование, кто больше ухомячит блинов.