Дорога в Россию, в Новосибирск описана в "путешествиях". А здесь отчет о последних трех днях перед Германией.

Дорога на Владимир неплоха, в пути подбираю парнишку лет двадцати пяти. Едет в армию. Уже отслужил, но себя на гражданке не нашел и вот поступил в контрактники. Где-то впереди, километрах в тридцати, учебный центр и там он будет жить в палатке и бегать-прыгать-скакать по полосе препятствий. Обычным мотострелком будет. Зарплату обещают в тридцать тыров. Еще пока не платили. Предвкушает после безделья в деревне.Читал мало, вяловат внешне, малопьющий и по худобе судя – малоедящий. Не гвардеец, в общем.Высаживаю и сразу же вижу заправку,

а у меня лампочка мигает. Заруливаю на неё и вижу цену – 36 рублей за литр. А до этого дешевле 46 не встречал. С опаской беседую через дырочку в стене с заправщицей – убеждает, что горючка кондиционная. Заправляю двадцать – вдруг некачественная, так хотя бы те три литра, что болтаются в баке, выручат…. Но мотор работает нормально. Видимо солярка ворована в армии и поэтому подешевле. Надеюсь, что не все денежки украденные отцами командирами пойдут на строительство дач и часть из них уйдёт на покупку штор в казармы. И с солдат не будут собирать деньги на сапожный крем.

Бродяга

На обочине два человека. Сбрасываю скорость, чтобы подвезти или помочь. Один на мотоцикле копается в телефоне – помощь ему явно не нужна, а другой с рюкзаком идёт вперёд. Торможу возле пешехода. Рюкзак в багажник, самого усаживаю справа. От него лёгкий душок немытости и двухнедельная борода. Лет двадцать девять. Идёт пешком из Хабаровска в Москву. Вышел 7 мая. Сегодня конец сентября, двадцать седьмое.В день проходит до пятидесяти километров. Иногда удается идти по железной дороге. Это было в Восточной Сибири и в Красноярском крае. Любит проселки и одиночество. Два раза жил в работных домах. В Усолье Сибирском и еще в Ачинске. Там работал за еду и жильё в общежитии. Иногда удавалось получить немного денег. Триста рублей в день или сто пятьдесят. Не побирается. И не подают ему. Профессии нет. Воспитывался у бабушки, а матери, перед уходом сказал – ухожу навсегда.

Мать не пьющая и ей 49 лет, бабушка тоже приличная.

Остальная родня нормальная. А зачем пошёл не может сказать. На моё предложение дать адрес матери, чтобы я ей позвонил или написал, ответил отказом. На этом те небольшие симпатии, что имелись у меня к нему – пропали. Но продолжил беседу.

Паспорта нет – сгорел в дороге. Спит под пологом. В спальнике. Одет неплохо. Стирает там, где видит воду. Речь грамотная, без матов. Неверующий и не сектант.Предложил ему довезти до Москвы. Отказался – ему там быть нужно одиннадцатого сентября. Зачем? – Закрытая информация.

Посоветовал не бомжевать в России, а пробираться в Европу. Там таким бродягам лафа – под мостом в Венеции гораздо теплее чем в Хабаровске.

И есть шанс получить пособие. В России он балласт. Но у него планы жить в Америке, хотя язык пендосовский на нуле. В общем, высадил я его возле придорожного «Магнита» и поделился продуктами. Денег не дал. Деньги – награда. Рассказал только ему про его коллегу – Федю Конюхова. И мою к нему антипатию именно за то, что тот десять лет не посылал своим родителям даже открытки. Люди не помнящие родства для меня ноли.Конечно, бывают разные обстоятельства, но Федуловых я не знаю, и этого бродяжки тоже. А он и не извинялся. Расстались, как встретились.