Расстрел.

В 1982 году работал я в тайге на севере весь полевой сезон с двумя рабочими пешком без транспорта- дорог в тайге не было, лишь редкие старые геофизические профили. Упаковались на базе партии, собрали рюкзаки, палатку не взяли, решив обходиться на случай дождя шалашами, а в хорошую погоду можно было спать под марлевыми пологами, чтобы гнус хоть ночью не грыз. Засунули в рюкзаки брезентовые чехлы от спальников, сами спальники оставив на базе. Каждый килограмм был на учёте. Рабочий Генка даже расчёску демонстративно выложил из кармана, сообщив, нахмурившись, что ни к чему лишние граммы таскать. Продуктов уложили в обрез в расчёте на лабазы, которые я собирался выгрузить на вертолёте заблаговременно. Если всё делать не спеша и тщательно, то продукты бы полагалось спрятать в металлической бочке, закрутив потом крышку, чтобы лесные звери не добрались до содержимого. Но начальство торопило, решили, что за месяц-другой ничего не случится и в прорезиненном брезенте. Уложили мы в него запасы свои, увязали крепко верёвками, получились два огромных пакета весом килограммов по 50 каждый.

И вот, доставили нас в сельский аэропорт, мужики разлеглись на травке, а я на МИ-2 улетел на объект. Запланировал места лабазов с учётом, что подойдём к первому через месяц, а спустя ещё недельки три придём ко второму лабазу.

Садились на сухой болотинке, я вытаскивал брезент наружу, взлетали, помечал на карте и аэроснимке место лабаза и летели дальше. Находились в воздухе мы, самое большее, часа полтора-два. Прилетаю за бригадой, ищу их. Рюкзаки лежат на полянке, парней нет, а пилоты нервно жестикулируют- мол, давайте скорее, лететь надо, погода может испортиться. Наконец, нашёл рабочих своих в тенёчке спящими. Разбудил и был шокирован- оба в сисю пьяные. Разбираться некогда, где деньги взяли и почему напились. На тычках-пинках погнал их в вертолёт, забросал внутрь рюкзаки и бичей, и мы взлетели.

Долетели до нужного места, повыкидывал мужиков невежливо и бессердечно из вертолёта ,попрощался с летунами, и борт ушёл. Остался я наедине с двумя бесчувственными телами и начал раследование. На мои вопросы ответом было мычание и кивание. А ведь дОрог каждый час- надо идти и работать. Поднял рюкзак один, и мне стал подозрителен его вес: распотрошил- нет тушёнки. В другом рюкзаке та же история.

Пропили!!!

Тут меня, конечно,понесло... Пытался доказать им некультурными словами, насколько они были неправы, сотворив такую подлость, оставив нас без припасов. Но аудитория игнорировала мою речь. Тогда прибёг к силе. На Толика, как на более юного рабочего, подействовала лишь простая угроза испортить фасад лица, а Генка буркнул что-то, но, кажется, послал меня по известному адресу.

Потряс его за грудки- ноль эмоций.

И тогда я громко заявил:

- Ах, ты ж, собака серая! Я тебя приговариваю к высшей мере наказания по законам... законам... (в голову лезли лишь фразы "по законам военного времени" и "Именем революции", что явно не подходило в этот исторический момент).

Толя, разводя в сторонке костёр, испуганно и недоверчиво косился на меня, а Генка в очередной раз пустил меня по матушке.

В тот сезон мне выдали винтовку-трёхлинейку, оружие, с которым сражались ещё белые и красные. А мы получали карабины, винтовки, наганы или пистолеты ТТ с формулировкой- для охраны секретных документов. За все годы работы ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь из коллег от шпионов отстреливался, стволы использовались только для охоты или, на крайний случай, зверя отпугнуть либо сигнал подать.

Передёрнул я затвор, Генка не реагирует. Взял его за шиворот, подтащил к толстой сосне и усадил под ней. Сорвал какой-то цветок и воткнул в кору в метре над его башкой. Тот, прищурившись, наблюдает с ехидной усмешкой- мол, что ты ещё выдумаешь?

Отошёл на несколько метров, приставил винтовку к плечу:

- Последний раз спрашиваю, засранец- встанешь?

Генка, как расстреливаемый комиссар в давние времена, плюнул во врага. Наверное, в меня метил, хотя слюна, всё равно, с губы не слетела, повисла на подбородке.

- Ну, тогда, всё! Смерть врагам и саботажникам!!!

Я прицелился в цветок и нажал на курок. Пуля влепилась в ствол сосны, посыпалась кора Генке на голову, он резво подскочил, будто и пьяным не был. Вытаращив глаза и заикаясь, проорал:

- Совсем сдурел?

Хотел кинуться на меня, но я снова передёрнул затвор. Генка испуганно выставил ладони перед собой:

- Всё... Саня, всё... замяли, сейчас пойдём.

- Ну уж, нет, я с вами такими никуда не пойду. Меси тесто, заводи ландорики.

Ландорики- это обычные оладьи, просто такое странное название они получили в экспедиции. Моя слабость... И рабочие часто пользовались этим. Конечно, в этот день мы никуда не пошли. Генка напёк горку румяных ландориков, косясь всё время в мою сторону и что-то очень тихо приговаривая.

Толя почистил винтовку, а я, попив чаю с ландориками, макая их в сгущёнку, отошёл, душа размякла, и простил этих двух паразитов, ещё не зная, что впереди нас ждали голодные времена.