Вовка и семь медведей.
Весной 1988 года я немного опоздал к "дележу" рабочих, летал по северным посёлкам, оформляя лесобилеты, всех опытных и знакомых разобрали коллеги. Мне предстояло сперва делать наблюдения опознаков в предгорьях Байкальского хребта. Нужен был лишь один рабочий, и в отделе кадров мне предоставили единственного свободного типа, других не было.
Познакомились- Владимир, 36 лет, только освободился, в общей сложности за свою жизнь провёл за колючей проволокой 15 лет. Тяжеловатый крупный мужик с угрюмым взглядом исподлобья. Спросил его, насколько вынослив, так как работать будем пешком, ночевать, где и как придётся.
- Не переживай, сил у меня много. Рюкзак на плечи девяностокилограммовый и тебя сверху, а потом бегом в гору...
Ну, таких хвастунов ещё у меня не было, но выбирать не из кого.
Прикрепили к нам ещё водителя с машиной ГАЗ-66, но ездить было негде, кроме дороги вдоль БАМа. А мы от дороги уходили на несколько дней в горы, тайгу.
В первый же заход я убедился, что слова Вовкины оказались пустыми. Лёгкие он посадил на зоне, дышал со свистом, отставал. Какие там 90 килограммов...
Мне приходилось разгружать его, чтобы не отставал. Варить он тоже не умел, зато чифир приготавливал мастерски и моментально, очень быстро подрезав наши запасы чая. Ну, и самое главное- с ним не о чём было говорить. А в тайге это очень ценный дар- хороший собеседник.
Но находясь целыми сутками вдвоём, постепенно, всё же, нашли общий язык- то есть, я говорил, а он молчал.
Однажды мы залезли с ним на Суринский хребет.
Триангуляционная пирамида притулилась с самого краю, на обрыве. Я стоял с теодолитом, рабочему нечем было заняться. А на склоне ещё лежал снег, и Вовка стал пинать его ногами. Лавина, шурша, скатывалaсь, он, вытянув шею, с интересом вгладывался вниз. Так увлекательно, мне хотелось самому бросить работу и тоже поразвлекаться, но время поджимало, мог только с завистью коситься на его манипуляции..
Вдруг, услышал вскрик за спиной, оборачиваюсь- Вовки нет. Подбежал к обрыву и вижу, как он уже карабкается по снегу наверх, унесло метров на 100. Я злорадно крикнул, вспомнив фильм про Шурика:
-Ну, что, влип,... с-с-студент?
Володя всегда радовался, если встречали зверей, лез вперёд, вглядываясь с восторгом. А потом мне говорил:
- Попаду следующий раз на зону, будет что кентам рассказать- они же никогда не видели так близко сохатых, медведей, оленей, птиц всяких...
Так что мне удалось слегка разнообразить его жизнь.
Однажды весной отправились мы с ним на день в тайгу из посёлка. С нами увязался местный паренёк, сын знакомого охотника, вернулся несколько дней назад из армии. Узнал, куда мы идём и загорелся- мол, там охотничьи угодья отца, зимовье. Захотелось ему после казармы воздухом свободы подышать.
Вышли ещё по темноте, мальчишка взял с собой ружьё, двустволку-вертикалку. Оказался очень разговорчивый пацан, рот не закрывался, всю дорогу трещал, рассказывая про армейскую свою жизнь. В нашем лице он нашёл благодарных слушателей: Вовка был, вообще, не очень болтлив, молчалив, а я всё время сверял маршрут с картой, аэроснимком и на компас поглядывал. В конце концов, я выдвинулся вперёд, а мужики сзади "беседовали".
В тайге лежал ещё пятнами снег, но уже было тепло, воздух такой замечательный, когда всё оживать начинает- деревья почки бросили, трава полезла. Вдруг, краем глаза уловил движение. Из лощинки выкатились два тёмных клубка и замерли в двух-трёх десятках метров от меня. Медведица с пестуном- прошлогодним медвежонком. Мы как раз вошли в крупный редкий березняк, который вырос на месте старой гари.
Повсюду торчали большие обгорелые пни. Пестун встал на задние лапы, опёрся передними о спину матери и тянул мордочкой вверх, пытаясь нас разглядеть. Медведица тоже водила носом, ловя запах, но ветерок тянул с их стороны. Я поднял предупреждающе руку и негромко проговорил:
- Мужики, тихо- медведи впереди...
Потом уже пацан рассказал, что он сперва, окинув взглядом полянку, насчитал семь медведей- заодно и пни горелые включил. И в уме прикинул- хватит ли патронов отстреляться.
И вот- стоим, смотрим друг на друга, медведи не шевелятся, и мы замерли.
Парень этот мне на ухо шепчет- стреляй!
Я его отталкиваю: - зачем тебе весенний медведь? Да ещё и самка.
Тогда он мне аргумент привёл:
-Сейчас не застрелим, а она осенью меня поймает и сожрёт.
И рукой карабин тянет с моего плеча, у самого ружьё-то дробью было заряжено.
Естественно, карабин он не получил, шмальнул я разок в воздух. Мамаша с медвежонком подпрыгнули и скачками рванули подальше от подозрительной троицы. На снегу осталась дорожка жидкого помёта- кто-то из них оказался слаб желудком.
Паренёк ещё долго сокрушался и ворчал, что упустили медведей.
Счастлив по настоящему остался только Вовка. То и дело он, покачивая головой, произносил:
- Ну, надо же, медведи... Не в зоопарке, не в цирке, а просто так бегают... Ведь не поверят же корефаны...