Лягушонок в Носке.
Уговорили меня рабочие флягу браги поставить. Пьянка в лесу до добра редко доводит, поэтому я и сопротивлялся, пока они мне не дали честное-пречестное слово выпивать лишь по кружке, ужиная- для аппетита. Можно подумать, там был кто-нибудь, страдающий отсутствием его.
Бригада была небольшая: кроме меня, водитель и трое рабочих. Так как я бражку не люблю, желудок сразу бунтует, то мужикам досталось больше. Но всё имеет своё окончание. Наконец, и во фляге дно стало видно. Как раз остановились на берегу таёжной речушки, располагаемся лагерем, а рабочие первым делом флягу из вездехода вытаскивают и с печалью внутрь заглядывают. Надо бы палатку установить, костёр разводить, а им не до этого: переворачивают флягу над кружкой и терпеливо ждут, когда последние капли со стенок стекут. Набралась полная кружка какой-то мутной густой жижи. Рабочий Ваня Телелюхин на правах старшего по возрасту подносит её медленно к губам, чтобы не расплескать.
И, вдруг, Витя Носков- Носок взмолился:
- Иван, дай я выпью! Ну, дай, будь человеком!!! Что хочешь для тебя сделаю!!!
В выражении глаз такая боль, будто это эликсир жизни при нём сейчас уничтожат.
Иван поперхнулся от неожиданности, посмотрел внимательно на Носка:
- Что хочешь, говоришь?
Тот энергично закивал башкой, не отводя вожделенного взгляда от кружки.
Ваня посмотрел по сторонам, потом под ноги, придумывая какую-нибудь каверзу:
- Лягушку видишь? Вот сожрёшь её живой, получишь бражку.
Иван пошутил, но никто не ожидал от Носка такой прыти: хватает поварёшку, зачерпывает ею воду вместе с маленькой лягушкой, опрокидывает в рот. Тут же выхватывает кружку из рук у остолбеневшего Ивана и вдогонку за лягушонком.
- Ну, ты, Носок, и дура-ак... Он же сейчас у тебя живьём в желудке прыгает.
Тот вытирает рукавом рот и довольно отвечает:
- Да-а, французы же жрут лягушек, а я чем хуже...