Шатун.
События в этом рассказе происходили на самом деле с моими знакомыми охотниками, которые и рассказали мне эту историю. Имена изменены. Кое что приукрасил.
Огромный старый медведь шёл уже вторые сутки, изредка косясь на тяжёлое тёмное небо. Вот-вот должен был повалить снег, он накроет землю белым одеялом до весны. Ещё ранней осенью он приготовил несколько берлог в разных местах, так как всякий раз укладывался в новом убежище, игнорируя прежние берлоги. Этот медведь сумел дожить до своего почтенного возраста, умея ускользнуть от охотников и их собак.
Посетив первую берлогу под вывороченным деревом, тщательно издалека обследовал окрестности и остался недоволен- тут уже побывали люди, оставив неприятные запахи. Тогда он поспешил к следующему приюту: там когда-то пронёсся ураган, выкорчевав и навалив друг на друга массу огромных деревьев. Медведь присмотрел летом себе готовый "дом". Стволы деревьев аккуратно легли над ямой, соорудив крышу и оставив два выхода. На земле под "крышей" за несколько лет наросло много травы и теперь она, засохнув, представляла собой пушистую жёлтую перину. Удовлетворённый осмотром, не заметив ничего подозрительного, он протиснулся в лаз, развернулся и задремал в ожидании снегопада.
Два брата- старший Виктор и младший Пашка- охотились на своих угодьях в этом году очень удачно. Осень стояла совсем неморозная, снег лежал тонким слоем, собакам было легко бегать, и они мастерски распутывали собольи и беличьи следки, звонким лаем зовя хозяев к добыче. Кроме пушнины братья завалили пару сохатых, которых догнали и держали до их прихода собаки. Замороженное мясо хранилось на лабазе вместе с парой десятков глухарей- потрошённых, но не ощипанных. Наконец, повалил настоящий зимний снег, лайкам стало невозможно бегать, они проваливались по шею в сугробы и тихо скулили, извиняясь, что уже не могут догнать соболя. Помаявшись ещё несколько дней, решили выезжать в деревню.
- Ну, пора домой- заявил Виктор.
- Отдохнём с недельку, а потом приедем на снегоходах уже капканить. Собаки, всё равно, больше не идут, так что тронемся потихоньку.
Они уложили во вьюки добытую пушнину, пару глухарей, несколько туесков с разной ягодой- гостинцы домочадцам. Остальной груз рассчитывали вывезти на Буранах с нартами. В дорогу взяли мешок овса лошадям и тронулись рано утром домой. Через пару часов, проезжая мимо бурелома, заметили, что собаки прыгнули в сторону от конной тропы, а чуть позже громко залаяли.
- Не на соболя шумят... Зверя держат...
Привязали коней к дереву и стали подкрадываться к лесному завалу, откуда доносился дружный лай собак.
Выглядывая из-за уцелевшей кедрушки, никак не могли углядеть сохатого. Подошли ближе: собаки рыли лапами снег и злобно рычали.
- Никак берлогу нашли?
Держа ружья наготове, подкрались: возле одной валежины снег покрылся куржаком, пожелтел по краям, и лёгкий парок поднимался оттуда. Пока Виктор целился , Пашка пинками отогнал собак и привязал их к сушине, угрозами заставив замолчать.
- Крепко, видать, спит.- прошептал cтарший брат.- даже собачий лай не услышал. Ну, сейчас мы его возьмём. Руби, Пашка, вагу поудобнее.
Он утоптал снег в нескольких метрах от берлоги, проверил патроны в стволах. На всякий случай сжал в руке ещё парочку и проверил- хорошо ли нож из ножен выходит. Пашка подобрался к отдушине с жердью и стал пихать её вовнутрь. Посмотрел на брата:
- В мягкое упирается... В бочину медвежью, видно.
Медведь крепко спал и снилось ему детство- как он играет со своей мамой, нападая на неё, а медведица отпихивает его огромной мягкой лапой. Вдруг она очень больно ударила его в бок. Медведь недовольно заворчал. Ещё тычок, ещё... Уже очень неприятно. Он открыл глаза и хотел пожаловаться, но тут же насторожился: какая-то палка то и дело била его то в бок, то в спину, то в живот. Снаружи раздавались подозрительные звуки. Он резко ударил по палке ,и она переломилась. Тут же отчётливо улышал человеческие голоса и лай собак. Он медленно развернулся и пополз к другому выходу, заваленному снегом.
Братья направили стволы на отдушину, ожидая, что вот-вот оттуда вырвется разъярённый медведь. Но вдруг в десятке метров от них снег, словно от взрыва, разлетелся фонтаном, и огромный тёмный клубок прыжками бросился прочь. Вслед жахнули четыре выстрела.
- Собак пускай!!!
Собаки, воя от злости, кинулись следом, а охотники подбежали к месту, откуда вырвался медведь.
На снегу алела пятнами кровь.
- Попали! Далеко не уйдёт- собаки поставят...
И тут же услышали неподалёку жалобный визг одной из них..
- Ах, ты, мать честная- зацепил кого-то...
Пробрались с трудом через валежник. На окровавленном снегу лежал, суча ногами, Туман- старый кобель, умница и соболятник, каких мало.
Виктор склонился над собакой: из разорванной шеи толчками лилась кровь, заливая снег и пса.
- Артерию порвал, пропала собака. Эх, Туман, Туман, что ж ты, брат, так неосторожно. Это же не соболь, а медведь..
Пёс вяло пошевелил хвостом, виновато лизнул руку хозяину, вздрогнул и, вздохнув в последний раз, умер.
Вырвавшись из берлоги, медведь в прыжке почувствовал, как что-то ужалило его в плечо, а потом сорвало шкуру на спине. Изогнувшись, клацнул зубами, пытаясь поймать злую осу, и увидел позади себя двух людей с дымящимися ружьями, а совсем рядом с ним бежали четыре собаки, хватая его за бока.
Не останавливаясь, резко выбросил в сторону лапу, и одна из собак, завизжав, осталась валяться на снегу. На остальных лаек он не обращал внимания, стараясь убраться подальше от страшного места.
Постепенно лай удалялся.
- Не могут остановить, снег глубокий для собак. Но бросать подранка не годится, будем преследовать, а то таких бед натворит за зиму шатун- за жизнь не отмолим. Давай, Пашка, к коням возвращаться, объедем бурелом, там след перехватим и догоним.
Через час они наткнулись на следы, медведь ковылял на трёх лапах, а рядом с его следами кружили следы собак, густо покрытые клочьями медвежьей шерсти. Крови на снегу оставалось всё меньше.
- Похоже, рана салом затягивается, быстро косолапый уходит, несмотря на то, что трёхногий.
Уже несколько часов длилось преследование зверя. Кони запалено дышали, проваливаясь в глубоком снегу. Собак давно не было слышно, день клонился к вечеру.
- Всё, Пашка, надо на ночлег становиться, а то стемнеет, не успеем. Смотри- кто это там?
Впереди без сил лежали их собаки, высунув языки и хватая зубами снег.
- Вымотались совсем, по такому снегу за ним не угонятся.- произнёс Пашка.- Может, домой повернём, сам издохнет...
- Нет, брат, надо его дальше следить, догоним, всё равно. Шкура- то богатая у него, да и сала натопим , опять же желчь...
- Эту шкуру ещё догнать надо...
Они развели огромный костёр на снегу, а когда снег растаял, отбросили головёшки подальше, накидали на это местo груду лапника. На новом месте уложили три бревна и развели новый костёр- нодью, будет шаять до утра, обогревая. Лошадям насыпали на брезент овса и поставили варить похлёбку собакам. Сами обошлись чаем с вяленой сохатиной. Ночь спали по очереди, опасаясь, что медведь вернётся.
А преследуемый тоже совсем обессилил и, решив дать последний бой, сделал петлю, обошёл стороной и лёг возле своего следа в засаде.
Ночь вернула силы, пусть не полностью. Правда, медведь, не дождавшись людей, первым тронулся дальше. С рассветом охотники поехали по его следам. Собаки тянулись сзади за лошадьми, потеряв желание преследовать зверя.
- Никак к реке направляется?
- Так Тунгуска не замёрзла же нынче ещё.
Осень была не морозной, льдом река до сих пор не покрылась. Когда они выехали, наконец, на берег, то увидели на середине Тунгуски медленно удаляющуюся голову медведя: зверь, напрягая последние силы, плыл среди льдин- по реке шла шуга.
- Вот гад- ушёл! Из ружья не достать. А чьи угодья на той стороне?- спросил Пашка.
- Семён там промышляет, киномеханик наш. Хоть бы уже ушёл в село он.
- Да ушёл ,конечно, с собаками-то по такому снегу не больно поохотишься.
- Дай-то Бог, дай-то Бог- тяжело вздохнул Виктор.
На той стороне медведь с трудом выбрался из воды, отряхнулся, обернулся, потом встал на дыбы и заревел. Даже сквозь шорох и шум трущихся друг об друга льдин был слышен его грозный вызов.
- Всё, Пашка, надо скорее домой, а оттуда на Буранах ехать шатуна искать, пока чего не натворил.
Спустя пару дней братья добрались в село, всю дорогу думая о медведе, не случилось ли чего по их вине.
К этому времени в деревню вышли или выехали на лошадях все охотники. Отдыхали, готовились к следующему заезду в тайгу- уже на снегоходах Буранах или на лошадях с санями- ставить капканы на пушнину, ловушки- пасти, кулёмки. Подъехали к дому в полдень на лошадях братья, но собаки опередили хозяев, поэтому женщины и дети вышли встречать охотников, вглядываясь в лица- всё ли в порядке.
- Ох, испереживались уж, все мужики давно дома, а вас нет и нет.
- Все мужики вернулись?- радостно встрепенулся Виктор.
- Ну, да, кроме вас двоих, да Семён-киномеханик что-то задерживается.
Как будто ведро ледяной воды вылили на братьев. Они переглянулись и промолчали.
- Ну, раздевайтесь, банька уже топится- спасибо собакам , предупредили, что скоро будете.
- Баня- это хорошо, но мы сейчас навестим кое-кого, а пока собак накормите и нам еды на пару дней приготовьте.
- Это куда же вы собрались? Из тайги да снова в лес?
- Позже, жена, всё объясню, позже.
Они зашли к соседу, вызвали его на улицу и коротко рассказали всю историю. Тот крякнул и махнул рукой.
- Поехали.
- Только пока дома ничего не рассказывай, может, всё нормально, просто задержался Семён.
Сосед поморщился:
- Сами-то верите в это?
Удалось ещё несколько односельчан уговорить, и после обеда из деревни тронулись снегоходы с охотниками. Мужики уехали, не объясняя дома, куда и зачем они собрались. Последний Буран тащил нарты, на которых, укутанные брезентом, клубочками свернулись пара лаек-медвежатниц. Через Нижнюю Тунгуску перебрались по намороженному зимнику, а дальше тронулись старыми геофизическими профилями. Первое зимовье Семёна было пустым. Снег истоптали лишь мелкие лесные жители- зайцы, белки и всякие птицы. То же самое и у другого зимовья. К третьему подъезжали в уже сгущавшихся сумерках. Фара переднего снегохода осветила зимовьё. В луче света заметались вороны и кедровки, что-то торопливо склёвывающие на снегу. В темноту метнулся тенью соболь. Мужики, не выключая двигатели, приготовили оружие и медленно приблизились к избушке. Весь снег был истоптан птицами и грызунами, повсюду валялись клочья собачьей шерсти. Дверь в зимовье была сорвана с петель и валялась на земле. И поверх всего этого огромные следы медведя.
- Это он- трёхлапый.- мрачно сказал Виктор.
- И он где-то здесь.- ответил ему другой охотник.- В обед снег шёл, а следы-то поверх свежего снежка.
Собаки смотрели с сторону тёмного леса и молча ощеряли клыки. Посветили фонариком в избу: нары и стол были переломаны в щепки, железная печурка валялась на полу. В углу лежал рюкзак с пушниной, уже слегка попорченной грызунами.
- А ведь Семён уже домой направлялся. В последнюю минуту медведь его подловил, кажется.
Под нарами нашли охотничий нож Семёна.
- Не успел, похоже, пырнуть даже.
С улицы крикнул кто-то:
- Ружьё-то на гвозде висит снаружи.
- Ох, и здоровенный зверь- на косяках шерсть, еле в дверь протиснулся.
Посовещавшись, решили ночевать, а утром устроить облаву на людоеда. Подремонтировав нары, установили печку и спали по очереди.
Едва рассвело, пустили собак по следу. Те пробежали с сотню метров и начали грести снег. Отогнав псов, вытащили изжёванный кожаный ичиг с торчащей из него наружу костью. Повидавшим всякое охотникам стало не по себе:
- Это всё, что от Семёна осталось... Ну, мужики, повнимательнее, надо найти зверя, нельзя упускать, он теперь без человечины не сможет жить.
Собаки, словно понимая, что всё зависит от них, не суетясь, не лая, раскручивали следы напетлявшего тут медведя. А тот медленно уходил глубже в тайгу. Пуля за эти дни сместилась и ужасно раздражала зверя, при ходьбе касаясь кости и вызывая жуткую боль. Иногда он останавливался и хотел броситься назад в желании растерзать любое существо, какое встанет у него на пути. Но, будучи осторожным и хитрым зверем, понимал, что, лишь уйдя подальше, он может спастись.
Вдруг у себя за спиной он услышал хруст снега, оглянулся: из-за дерева на него смотрели две собаки. Они не бросились, сломя голову, как те, которых он легко убил и сожрал. Эти вели себя совсем по-другому. Молчком обошли медведя с двух сторон, а потом кинулись по- очереди рвать за "штаны", иногда подавая гулкий голос, призывая людей. Медведь никак не мог избавиться от собак: только развернётся к одной и махнёт лапой, казалось, уже распоров её надвое своими ужасными когтями-кинжалами, но пёс умудрялся увернуться, а в это время с другой стороны рвал шкуру второй пёс. Шатун ревел от бессильной злости, в раздражении позабыв про приближающихся охотников. Когда мужики подбежали, то их глазам открылся стремительный клубок из трёх тел, из которого летели клочья шерсти и брызги слюней. Стрелять было опасно в зверя из опасения попасть в собак. Один из охотников шмальнул вверх. От звука выстрела медведя подбросило в воздух, и он, позабыв про собак, стремительно кинулся на людей. Сзади на нём висели лайки, но мужики не могли больше тянуть- грохнули залпом несколько выстрелов, и тут же раздался ужасный рёв смертельно раненного великана.
Истекая кровью, пробитый крупнокалиберными пулями, зверь полз к людям в стремлении задавить хоть одного из тех, кто нарушил весь порядок его жизни. А охотники, отступая от него, продолжали палить и перезаряжать ружья. И снова стрелять в умирающего медведя. Наконец, зверь уткнулся мордой в снег, но люди всё ещё не рисковали приближаться, хотя собаки трепали гиганта за уши.
- Ничего себе, зверина, метра два с половиной будет. Шкуру можно задорого продать.
- О чём ты? Какая шкура? Он Семёна сожрал.
- И что делать будем?
- Людоедов всегда сжигают, иди за Бураном, вези соляру.
Оттащив собак от туши, облили медведя соляркой и бензином и запалили.
Роскошный могучий зверь жарко горел на снегу, виноватый в том, что стал людоедом по прихоти этих же самых людей, которые нарушили его зимний сон, ранили, гнали много километров. Много лет он избегал встречи с людьми, но в последние дни своей жизни невольно превратился из доброго мишки, какого описывают в русских сказках, в злого страшного людоеда.
Мужики, перекурив, сели на Бураны и вернулись в село. К дому Семёна они шли угрюмой толпой, косясь на братьев- Виктора и Пашку, которые незаметно оказались впереди процессии.
- Татьяна, тут такие дела... Семён твой в тайге погиб...
Женщина без сил опустилась на стул:
- Где он?
- Шатун его убил, ничего почти не осталось от Семёна.
Виктор, помявшись, нашёл в себе мужество признаться:
- Это мы виноваты, подранили медведя, тот ушёл, реку переплыл и Семёна задавил. Мы не успели...
Татьяна, жена и дочь охотника, тяжело вздохнула:
- Что уж теперь-то, видно, судьба такая...
Виктор отдал ей мешок с пушниной, которую добыл Семён, протянул руку назад, в которую Пашка вложил другой мешок с их пушниной, и положил у ног Татьяны.
- Ты не думай, мы тебе будем помогать всегда.
Но женщина их уже не слушала.
Весной она продала дом и улетела с детьми на Большую землю к дальним родственникам.