Ночь с волками.
В другой раз решили мы с племяшом сходить на охоту на один дальний солонец- километров за двадцать от дома. Стояла поздняя осень, подмораживало по ночам уже. Рано утром вышли, взяли с собой собаку. ДорOгой она облаяла соболя. Андрей засуетился- молодой жене на шапку, мол. Но у него было ружьё двенадцатого калибра, а у меня шестнадцатого- поменьше. Говорю:
- Андрюха, давай я выстрелю, всё-таки соболей пострелял в своей жизни, знаю, как и куда целить. А то ты со своей гаубицы долбанёшь и дерево в щепки разнесёшь.

Убедил. Объясняю ему, что нужно так обойти дерево, чтобы из-за ствола торчала лишь мордочка зверька. Прицеливаешься по носу, а дробь уже сама найдёт цель, и шкурка целой останется. Племянник нетерпеливо слушает, ему мои инструкции неинтересны, он уже шапку на голове жены видит. Собака лаем в истерике заходится, соболь на деревце тонком качается, вот-вот спрыгнет.

Прицеливаюсь, стреляю, дым облаком (патрон дымным порохом заряжен был). Крик Андрея, визг собаки, которая пыталась утащить соболя, а Андрей успел пнуть её по морде. Потом тишина и ехидный мрачный голос племяша:
- Ну, спасибо, дядя, за науку. Хорошо ты попал...
Вглядываюсь и вижу, что он держит в обеих руках по половинке тушки: заряд перебил соболя пополам.
- Андрей, видно, этот камикадзе высунулся в последний момент из-за дерева.

Пошли мы дальше и после обеда притопали к зимовью, метрах в трёхстах от которого и находился солонец, о котором рассказывали, что звери приходят туда чуть ли не стадами. Около зимовья стояла привязанная лошадь под седлом, а внутри избушки пил чай знакомый охотник алтаец Сергей. Обрадовались друг другу. У нас с собой была фляжка водки, посидели, выпили, и Сергей ускакал в другое своё зимовье, рассказав, что на этом солонце в прошлый год к нему медведь повадился ходить. Ближе к вечеру, когда надо было уходить в засаду, племяш сообщил, что он, кажется, заболел. Пощупал ему лоб- точно, температура. Решили, что Андрей останется в зимовье, печку натопит, а я уйду на солонец. Собаку привяжем у домика, чтобы не отпугнула зверей. Если подстрелю кого, то племянник на звук выстрелa придёт, поможет разделать добычу и унести.

Пришёл я по тропке на солонец- расположен он был в широкой незаросшей лощине. Прямо над ямой стояла шикарная сосна с удобными толстыми сучьями. Залез наверх, уложил ствол ружья на ветку и приготовился к долгому ожиданию.
Стемнело, стало холодать, прислушиваюсь к разным ночным звукам. Заухали совы, мыши шебуршали в траве. Где-то далеко рявкнул козёл, потом ещё раз. На горE захрустели кусты, раздался шум, топот, потом какие-то повизгивания и что-то типа лая. Потом подо мной пронеслась какая-то бешеная компания. Понял, что волки гнали косулю. Но не видно совсем ничего- хоть глаз выколи. С вечера так вызвездило, надеялся на ясную луну- цыганское солнце, но потом небо затянуло тучами, нAчало пробрасывать снежинки.

Только я успокоился, как под сосной послышались частые шаги, сопение и поскуливание. Вглядываюсь и вижу лишь какие-то силуэты на сухой жёлтой траве. Похоже, волки не догнали козла, а, возвращаясь, наткнулись то ли на мой запах, то ли на запах других зверей, посещающих солонец. Сколько их было, понять никак не мог из-за их безостановочного рысканья под деревом. Прицелился было в одну из смутных теней, но вспомнил о нашем уговоре с племяшом. Ведь на выстрел он придёт прямо в зубы к серым.

Оставшиеся до рассвета несколько часов просидел в осаде стаи, пока до них не дошло, что достать меня не смогут, а сам я не свалюсь. Повалил густой снег, стало светлее, и от моих ночных сторожей остались только слабые следы. Слез с трудом с дерева, ноги в резиновых сапогах не гнулись, пальцы заледенели. Ружьё неловко зажал под мышкой, спрятав руки в карманах телогрейки. Трусцой направился к зимовью, а на полдорогe на невысокой берёзке увидел глухаря, который нагло смотрел на меня, понимая, что нажать на курок я сейчас не в состоянии. Прошипел ему застывшими губами:
- Кыш-ш, петух несчастный...
И скоро уже ввалился в хижину, где сладко спал мой племянник. Вряд ли бы он услышал даже пушечный выстрел в эту ночь.Температура у него к утру прошла, попили мы чайку и двинули в обратный путь. Андрей всё никак не мог поверить, что я провёл ночь в волчьей осаде. Пришлось сделать крюк, завернуть на солонец. Снег начал уже таять под ярким солнцем, но около сосны хорошо сохранились волчьи следы. Да и собака наша сразу насторожилась, загривок взъерошился, и она долго обнюхивала дерево, вытянув шею и оглядываясь по сторонам. По-видимому, серые разбойники, не дождавшись, когда я спущусь к ним в зубы, на прощание презрительно пометили сосну жёлтыми струйками.