Евгений РУДНЕВ, член Союза писателей
"Киевский ТелеграфЪ" 6 - 12 февраля 2004 №6
...Поступками Трубецкой восхищались современники. Поэт Некрасов воспел ее в своей знаменитой поэме "Русские женщины", а польский писатель Словацкий посвятил ей роман "Ангелли", который в 1833 году был переведен на французский язык и опубликован в Париже. Письма Трубецкой из Сибири в Петербург — матери и сестре Зинаиде — читал со слезами весь высший свет столицы империи; письма эти переписывались, передавались из рук в руки.
Французский путешественник и литератор маркиз Кюстин опубликовал в 1839 году в своей наделавшей много шуму в Европе книге "Николаевская Россия" письмо Трубецкой из Сибири в Петербург, Николаю I, которое заканчивалось словами: "Я очень несчастна, но если бы мне было суждено пережить все снова, я поступила бы точно так же…". В этих словах вся Трубецкая! Ни лишения, ни жгучие сибирские морозы, болезни и неудобства, отмороженные ноги и оскорбления со стороны чиновников разных рангов, ничто не могло поколебать ее веры в правильность выбранного пути.
Дважды она потом еще обращалась к царю с просьбой. Первый раз — после отбытия Сергеем Петровичем каторги, перед выходом на поселение, — дабы Николай I разрешил поселиться мужу, ей и детям в каком-либо из городов Западной Сибири — в Красноярске, например, или в Тобольске. Царь отказал, выразив при этом крайнее недовольство тем, что ему снова осмеливаются напоминать о человеке, который стоял во главе заговора. Возможно, Николай I ждал от нее иного письма — полного раскаяния и слезных просьб о помиловании Трубецкого вперемешку с великосветскими извинениями за грехи мужа, покорности и лести. Но ничего подобного в ее прошении он не обнаружил, потому и разгневался снова не на шутку. Экая упрямая гордыня! Никаких Красноярсков и Тобольсков! Пусть подыхает со своим чахоточным карбонарием в забытом Богом захолустье!!
А вот второй раз — в 1846 году — к царю обратилась напрямую (но по просьбе Екатерины Ивановны) уже графиня Александра Григорьевна Лаваль: она просила Николая I разрешить ее дочери приехать в Петербург, дабы проститься с умирающим отцом. И снова царь отказал. Не помогло даже то, что граф Лаваль был камергером двора, имел большие заслуги перед Российской империей...