Обзор города с Воробьевых гор до настоящего времени остается необходимой частью обзорной экскурсии по Москве для гостей столицы. Почти всегда можно увидеть там и "неорганизованных" москвичей, тех "уединенных зрителей", о которых два столетия назад говорил М.Н. Муравьев. Вид на Москву имеет магическую облагораживающую силу: сколько возвышенных мыслей и благородных порывов родилось здесь при его созерцании! Вспомним хотя бы юных Герцена и Огарева. "Запыхавшись и раскрасневшись, стояли мы там, обтирая пот, - вспоминал Герцен. - Садилось солнце, купола блестели, город стлался на необозримое пространство под горой, свежий ветерок подувал на нас, постояли мы, постояли, оперлись друг на друга и вдруг, обнявшись, присягнули в виду всей Москвы пожертвовать нашей жизнью на избранную нами борьбу..." А Огарев в этюде "Три мгновения" рассказывает о том, что они тогда чувствовали: "...Два юноши, оба на заре жизни, смотрели на умирающий день и верили его будущему восходу... Смотрели, как гаснет свет проходящего дня, и верили, что земля ненадолго останется во мраке. И сознание грядущего электрической искрой пробежало по душам их, и сердца их забились с одинаковой силой. И они бросились в объятия друг другу..."
С годами одни места обзора Москвы переставали ими быть, так как новая многоэтажная застройка закрывала вид от зрителя: так произошло с "прелестным" видом "с бывшего места князя Безбородко, в Яузской части". С другой стороны, те же многоэтажные дома становились новыми площадками, с которых можно полюбоваться Москвой, как, например, стала ею крыша одного из первых высотных домов Москвы - дома Нирнзее в Большом Гнездниковском переулке. "На самую высшую точку в центре Москвы я поднялся в серый апрельский день, - пишет М.А.Булгаков в фельетоне 1922 года "Сорок сороков". - Это была высшая точка - верхняя платформа на плоской крыше дома бывшего Нирнзее, а ныне Дома Советов в Гнездниковском переулке. Москва лежала, до самых краев видная, внизу. Не то дым, не то туман стлался над ней, но сквозь дымку глядели бесчисленные кровли, фабричные трубы и маковки сорока сороков".
Крыша дома Нирнзее строилась плоской, поскольку она и задумывалась как площадка обзора, в 1910-20-е годы на ней работало летнее кафе.
Причиной и поводом для появления пословицы "Кто в Москве не бывал, красоты не видал" послужили, конечно, панорамы Москвы. И сейчас широкие московские панорамы все еще прекрасны, даже обезображенные новым строительством, не учитывающим ни общего вида города, ни московской специфики. В 1957 году К.Ф. Юон написал картину "Новая Москва", на которой изобразил вид Москвы с Воробьевых гор. Художник, естественно, акцентировал внимание, воплощая свой замысел, на новостройках, в первую очередь, на стадионе "Лужники", занявшем прежние луга. Но все равно панорама Москвы и на этой картине предстает белой громадой с проблесками золотых куполов, как и на старом, столетней давности, пейзаже Айвазовского...
На грани XIX и XX веков в художественном восприятии Москвы, в эстетическом любовании ею был открыт новый аспект. И это открытие сыграло такую же роль, как в свое время открытие московских панорам Н.М. Карамзиным.