Воскресное утро.

Греческая церковь с покосившейся пизанской колокольней. Колокольный звон разбегается рябью по канал.

Внутри золотистая полутьма.

И это прекрасное молодое лицо, смотрящее прямо в глаза из глубины церкви.

Данило Денисевич. 21 год

Что мне сказать?

Нечего.

Хотя меня приняли тут вместе с моим языком.

Но в нем не осталось слов. Точнее, все они малы и тесны.

Это кажется, наверное . Говорят, пройдёт.

Но почему же я всё время ощущаю этот язык со вкусом песка и крови у себя во рту?

Мама художник-керамист, папа аниматор. У них два сына,: языки, художественная школа, хор, музыка, домашние спектакли, дом в деревне, поездки в Италию. Дружба с художниками, режиссерами, поэтами. Академия художеств. Университет.

Старший Иван учится на философском факультете в Падуе. Младший Даня пошел на фронт сразу, волонтером, вместе с отцом.

Студент. Учился на режиссера. Мечтал снимать кино. Еще будучи совсем юным, 5 лет назад, создал философский короткометражный фильм "Народження»

А в эту среду его убили.

Русские убили. Нашимальчики.

В эту среду.

Что я делала в среду?

Пытаюсь вспомнить свой день:

шлифовала с подругой стенки в галерее, развешивала картинки, готовили финисаж давала интервью, готовила обед… А под Бахмутом в это время мои экс-соотечественники убивали Даню.

И это не я смотрю на него. Он смотрит с фотографии, своими иконописными чертами придавая миру иное очертание. Он должен был бы жить в нем.

«Я пишу это из последних сил. Я люблю тебя,мой единственный брат.Я буду жить и нести свет Воскресшей Украины за тебя», — читает чуть дрожащим голосом его брат на трёх языках. По-гречески, по-итальянски и по-украински.

И круг ещё сегодня утром не знакомых друг с другом людей всё сужается и вдруг сливается в одно огромное объятие. Буквально Не переносно.

Непереносимо.

А сюда я просто повешу это интервью. https://www.svoboda.org/amp/mihail-nemtsev-k-boljshinstvu-... .В нем «философ».ру нормализирует стадность, лишает тот самый народ, которому сочувствует, субъектности и думает, что выглядит гуманистом. Будьте вы прокляты, «нашимальчики», не посмевшие отказаться идти убивать Даню у него дома. И каждый, кто находит этому оправдание под самым благородным предлогом— по мне—соучастник.

А пока я пишу эти буквы, в телефоне начинает гудеть ежедневная сирена. Она гудит негромко : в настройках приложения можно регулировать громкость и даже выбирать женский или мужской голос будет говорить вам каждый день или ночь, в самый неподходящий и непредсказуемый момент : «Увага! Повiтряна тревога.»

Проходите в ближайшее укрытие.

Только нету укрытия от стыда и ответственности. И ПВО самозащиты тоже не сработает.

А туда, где на коленях стоит

старший брат Данилы Иван смотреть трудно, но целительно: ибо проливается свет такой силы отчаяния, веры, свободы и достоинства, что любые слова действительно малы и тесны.

И даже просить о прощении кажется невозможно . Есть только смутная надежда на чудо. И ежедневный труд на Перемогу. Без надежды получить с этого что-то для себя в будущем. А просто потому что иначе нельзя.

И на фоне этого коленопреклонённого силуэта старшего брата, потерявшего любимого младшего, просто потому что на карте всё ещё есть имперская опухоль под названием РФ, все сетевые распри хор.ру выглядят ещё мелочнее.

Не только из-за очевидного желания отыграться и найти наконец источники собственной беспомощности, но и из-за ничтожности помыслов.

Зато каждая гривна— реальная ощутимая помощь. Автомобиль, дрон, обувь, амуниция, интернет…

Чья-то жизнь.

Лепта вдовицы— может быть, слышали такую притчу.

Даниила не вернуть. «Он вернулся домой»—написала позавчера его мама.

Сегодня в российском фейсбуке модно делать декларации «я против убийств», «не могу радоваться смерти», нет, речь даже не о мальчиках-убийцах-в-носочках, а о самом постыдном, давно приравнявшем свое перо к штыку пропагандисте.

Его судьба занимает умы и сердца. Ведь (цитирую)«с каждой взорванной машиной мир приближается к катастрофе». Нет не с Уманью и Херсоном приближается. А с Прилепиным.

Кажется, стране , продолжающей уже больше года террористическую войну, в которой даже антивоенному меньшинству представляется возможным совместить убийство Даниила и такие рассуждения, а мерой всех вещей продолжает оставаться тюрьма—приближаться уже некуда.

Взрывы в Киеве.

Добивают шахеды.

Не выходить из укрытий.

Катя Марголис