- У нас Татьяна раньше любила рыжики собирать, - вспомнила Люся. - Все места знала. Я с ней как-то пошла, она ещё совсем девчонкой была, а не успела я оглянуться, у неё уже полное ведро. Спрашиваю: "Ты где их взяла?" - "Здесь". - "Почему они тебе попадаются, а мне нет?" - "Не знаю". Я говорю: "Ты их, наверное, заранее нарвала и где-нибудь спрятала, чтобы мне доказать". Она обиделась, ушла от меня. Так, поодиночке, и домой вернулись: она с полным ведром, а у меня только-только дно прикрыло.
- А она до конца никогда не выбирала, - объяснил Михаил. - Если маленький - оставит, а на другой день придёт, он уже подрос. Всё помнила. Она и меня с собой таскала. Мне что: скорей бы нарвать, что попадёт - да домой. А она увидит: если я маленький сорвал - ну на меня! Один раз разодрались в лесу. Я сам-то больше любил подосиновики собирать - быстрей, они всё больше гнёздами растут.
- Лучше всех у нас Илья грибы собирал, - засмеялась Люся. - Набьёт в ведро травы, а сверху положит несколько грибов, будто ведро полное.
- Было, ага, - с удовольствием признался Илья.
- А помните, как мама всех нас отправляла рвать дикий лук за Верхнюю речку? Там какое-то болото было, а лук рос на кочках. Все вымокнем, вымажемся, пока нарвём, - даже смотреть смешно. Мешки сложим на сухом месте и прыгаем с кочки на кочку. И ещё соревновались, кто больше нарвёт, даже воровали друг у друга. А за чесноком плавали на остров, там же, напротив Верхней речки...
- На Еловик, - подсказал Михаил.
- На Еловик, да. Там ещё косили для колхоза, вся деревня туда переезжала во время сенокоса. Помню, как я гребла: жарко, пауки жалят, сено лезет в волосы, под одежду...
- Пауты, поди, а не пауки, - буркнула Варвара. - Пауки паутину по углам плетут, а не жалят.
- Может, и пауты. Всё равно у них какое-то другое название, это здесь так зовут. А для себя мы косили на другом острове... сейчас вспомню, как он называется. Тоже деревянное такое название.
- Лиственничник.
- Да, Лиственничник. А сколько смородины было на нём - кусты лежат на земле от ягоды! Ешь, ешь, потом даже язык болит, все зубы отобьёшь. Крупная такая смородина, вкусная. Час - и полное ведро. Там и теперь её, наверное, много.
- Не-е-ет, что вы! - махнула рукой Надя. - Нету. Кустов и тех, считай, не осталось. Как леспромхоз стал, всё унесли. Так только, поесть когда, и то ходишь, ходишь...
- Ой как жалко!
- А сколько было синей ягоды на вышке! Тоже нету. Скот вытоптал, и люди совсем не жалеют.
- Что ж вы это так?
- Кто их знает! Хватают, будто в последний раз. С кустами попалось - с кустами, с листьями - с листьями унесут.
- Ну рыжики-то, говорите, есть?
- Рыжики в этом году есть. Люди таскают.
- Надо хоть за рыжиками сходить.
- По рыжики-то сходить - можно было, поди, без телеграммы сюда приехать, - кольнула Варвара.
Люсю это разозлило:
- С тобой, Варвара, совершенно невозможно стало разговаривать. Что ни скажи, всё не так, всё не так, всё не по тебе. Нельзя же только потому, что ты старше, так относиться к каждому нашему слову. Не забывай, пожалуйста, мы тоже достаточно взрослые и, наверное, понимаем, что делаем. Что такое, в конце концов?!
- Да никто ничё и не говорит, я не знаю, чё ты на меня взбеленилась.
- Я же ещё и взбеленилась!
- Я ли чё ли?