Когда я думаю об усопших… Что это больше – вопль, или стон, или вой? Вспомните, как вам плохо, когда вы реально пали, сделали то, что нельзя было делать. Что происходит в это время? В это время вы знаете, какого вкуса смерть, потому во рту у вас именно горечь смертная. И в ноздрях у вас запах смертный, а сами вы – на грани. И чем докажешь тогда, что ты не в аду? Разве что тем, что ходишь, здороваешься, пытаешься улыбаться. Между тобой и покойником, правда, разница велика. Все же ты жив, а живому псу лучше, чем мертвому льву (Еккл. 9:4). Но только представь, что мука в душе все та же, а возможность покаяния отнята навсегда. Представь, что всякое утешение удалено от тебя: и утешение разговором, и утешение пищей, и вообще всякое мыслимое утешение. И еще представь, что ты стал прозорлив с опозданием. Ты стал прозорлив себе на беду. То есть теперь ты ясно понимаешь, что в жизни сделал не так; что вообще сделал такого, чего не стоило делать. А сколько нужного и полезного вообще не сделано! И вся жизнь на ладони. И все ясно, как днем. Только толку нет от этого знания. Есть только горечь о жизни, прожитой пусто, словно это и не твоя жизнь. Что тогда будет делать человек? Он будет выть и стонать. Он будет горько жаловаться и плакать. Не этот ли вопль слышен, как только задумаешься об умерших?

http://www.andreytkachev.com/kogda-ya-dumayu-ob-usopshix/
Надо думать об усопших, надо думать. И надо замирать, прислушиваясь: не услышишь ли стон, или вой, или плач. Ибо много их, «упавших в эту бездну, разверстую вдали». А когда согрешишь и затоскуешь смертельно (ибо грех рождает смерть), поблагодари Бога, что ты еще не умер, что есть для тебя покаяние. И если услышишь насмешливый шепот тех, кто всего сказанного не понимает, то оставь их с их замершей душой и оглохшим сердцем. Как Данте говорил: «Взгляни и — мимо!» У нас так много работы, что жалко времени на бесполезные споры. Надо думать об усопших, надо. К тому же скоро Димитриевская поминальная."