У Марк Твена есть рассказ. Об ужасной трудности немецкого.

Я иврит, само – собой, не знаю, но учил. Я как Жан Жак Паганель по ошибке учил португальский вместо испанского.

А в 90-стые это было так. По квартирам отьезжантов ходил молодой человек с книжечкой на иврите. Он был странен, как первый странный человек на земле.

Уходя, он вслепую шарил по косяку двери. Нажимал звонок и целовал собственную ладошку. Он утверждал, что каждая еврейская семья должна иметь какую то мезузу.

Странно, но у соседей напротив, сто процентных Ивановых, был точно такой звонок. Только они еще не знали, что это не звонок, а мезуза. Я ж вам говорю – странный.

Он рисовал в странном направлении какие то кружочки – завитушки и утверждал, что это приветствие вроде здрасти – Шалом.

Он утверждал, что в иврите нет гласных! И когда ему предлагали произнести хоть слово без гласных он обижался и поднимал цену за урок.

Гортанным голосом он так произносил звук «Ха» от которого почтенный отец семейства вздыхал и говорил –

«Ой вэй! И куда это мы едем? Надо быть идиотом, чтобы ехать в страну, где нет гласных».

Он так жалел за гласными, что можно было подумать, что он всю жизнь работал в Институте языка на кафедре гласных. Хотя в реальности он выдавал гири на Привозе.

Почтенная мать семейства не без кокетства переспрашивала у молодого человека – А как на иврите написать мое имя? И когда усердный просветитель что то рисовал не в том направлении она всплескивала руками и говорила – Не может быть! Какая прЭлесть.

Одним словом, молодой человек учил ивриту половину города. И эта половина, вооруженная знанием древнейшего языка, отбывала на землю предков. Где с удивлением обнаруживала, что тот язык, что они так усердно учили и не совсем... а я бы даже сказал совсем, не похож на язык страны обитания.

Оставалось одно – ехать взад и начистить рожу мерзавцу. Но тут была заковыка. На билет до славного города Одессы денег не было.
И добрый молодой человек продолжал свою просветительскую деятельность.

Влад