Дурак ты неизлечимый. Совсем мозги твои кальком с неандертальком покрылись.

Был бы я таким , был бы похож на тебя

Читал я эту миниатюру в переводах и местным немцам в переводе и РД.Никто из моих знакомых не назвали этот текст кощунством. Здесь не столько авторская ирония, сколько самоирония.

Самоирония , это когда посмеивашься над комичными ситуацими случившимися с тобой , но не когда высмеиваешь речь человека на чужом для него языке . И ирония над Земляками это как у Фитца и Шульца . Не злая , добрая рассказывающая о комичных ситуациях, в которые попадали переселенцы в Германии

Такой иронии у тебя , который назывет переселенцев казадойчам, наци , дурами , дураками вонючими и ссаными , даже близко быть не может

Ты напоминаешь мне Фурцеву, и Суслова при которой унылый соцреализм должен был завязан на все пуговицы и затянут по самое нехочу. Да не всё Фурцевой масленица

Почётно !

А ты не напоминаешь ,а есть тот совок , что драл глотку за свободу Анджелы Дэвис , в то время когда рядом сажали людей за попытку уехать в Германию Или сажали и высылали Войновича , Буковского , Бродского . А тут ходишь на демонстрации белорусской оппозиции,, а судьба Германии тебе похер

Но ты настолько туп, что даже этого не разглядел.

Ты ещё тупей и пусть другие разглядывают твою !самоиронию !

Вот:

Так называемый Хохдойч я услышал впервые у немецкого посольства в Москве.

Посольство штурмовали сотни и сотни людей и, с тем учётом, что «некая двадцатка», помноженная на непредсказуемое число стоящих в очереди за визой на ПМЖ, недвусмысленно намекала, на то, что в Москве придётся застрять минимум на неделю.

Я ещё не знал значения слова «Beamte» (госслужащий) и называл тех, кто охраняет труд выдающих пропуска в кущи исторической Родины почему-то клерками.

Какой-то рыжий юркий охранник суетился особенно рьяно:

– Раус, раус шнель, шнель cа барьхер, ититте са парь-ер, я ска-заль, ферр-штейн? Зафтра прихо-дить, хойте болше не прини-майт!

Отрывистые вопли этого чистопородного арийца вызывали у меня ассоциации самые отвратные. Как же отличался его лающий язык от мягкого уютного диалекта, которого я хорошо знал ещё с детства.

— Нет, не научиться мне понимать этот язык.

А уж говорить на нём — не приведи, Господи. И что я в этой Германии забыл? — промелькнуло в голове.

Через неделю в наших паспортах появился блестящий квадрат, с птицей, которая при определённом их наклоне принимала синий оттенок.

И цель поездки, с печатью «Постоянное жительство».

Так называемая ,самоирония во всей ккрасе и красках