Яночка.

Яна – девушка из высшего общества... У Меладзе была когда-то такая песня – «Девушка из высшего общества», и мне все время казалась, что он был знаком с моей Яночкой, потому что песня эта точно с нее списана – красивая некой утонченной красотой, с зелеными змеиными глазами и короткой стильной стрижкой, которая редко кому идет... умная, талантливая, интеллигентная - на самом клеточном уровне... При всем при этом до тошноты порядочная, и как следствие несколько неприспособленная к жизни... Папа – дипломат, у девочки есть все и даже больше, но как иногда случается с детьми шоколадных родителей, Яночка хотела попробовать во всем свои собственные силы... и папиными привилегиями почти не пользовалась, почти... Кроме поступления в университет на фак своей мечты – биофак... ну, и кроме устройства на свои бесчисленные работы – все по папиной протекции...да и то, лишь исключительно из-за отсутствия достойных вакантных мест по любимой специальности...Так Яночка оказалась и в нашей страховой конторе – ее папа дружил с нашим боссом.

Нужно отметить, в то время страховой бизнес в стране начал нехило поднимать голову - как доходный бизнес страхование вдруг стало набирать обороты... Престижнейший ВУЗ страны даже ввел специальность на эту тему, адептом которой я по воле случая и оказалась... Воля на поступлении не закончилась, и Случай как безотказный ментор и после окончания учебы привел свою подопечную, то бишь меня, в набирающую обороты будущую акулу страхового бизнеса со Стаффордширским бультерьером в директорском кресле.. Он и правда был Собака по Китайскому гороскопу...или скорее даже Собак.

Собак подобрал себе коллектив молодой и женский.. но не потому, что был охоч до женщин, а просто так совпало, и он этим гордился... В компанию приезжали различные гости – спонсоры и клиенты, и Собак с плохо скрываемой напыженностью демонстрировал им новехонький офис, отстроенный по самому высокому на тот момент строительному стандарту...и тот цветник, который в этом офисе был высажен.

Из всех предложенных коллективом вариантов Яночка почему-то выбрала в подруги несустветность в виде меня, и осталась мне верна всерьез и надолго... Видимо потому, что мы с ней одного роста и сложения и между нами ровно 13 дней разницы – то есть почти близнецы!... Из нас двоих я родилась минутами позже, оно и понятно... Может, поэтому и назвали меня крайне бездарно - Венера...все были так заняты первым близнецом, что совсем забыли про второго, и имя просто впопыхах стянули с раннего неба, когда Венера там еще видна... А ведь так нельзя называть нормального человека, ему теперь всю жизнь с этим именем... Я требовала, чтобы все меня звали Вена, и только Яночке разрешала звать меня Веночка...

- Яночка, я не приду..

- Ты не можешь не прийти, это мой юбилей – 25 лет!

- Я понимаю, милая, но правда жизни такова, что моя зарплата покрывает только чуть больше половины ренты за квартиру, а мне неудобно без подарка..

Здесь следует вернуться к судьбе страхового бизнеса, дабы пояснить, что низкий уровень зарплаты являлся следствием того, что несмотря на различные амбициозные прогнозы, страхование к моменту Яночкиного юбилея почти полностью загнулось без всякой надежды на возрождение... Юбилярша же сама к тому времени уже года два работала в процветающей фармацевтической фирме, которая кроме всех видимых и невидимых бонусов, могла похвастаться собственной парковкой для сотрудников прямо под окнами офиса – это в центре-то столицы!.. а также регулярными командировками сотрудников в дочернюю (или материнскую?) компанию в Польше... Мое же главное умение - оформлять страховые договора, было по-прежнему весьма востребовано в нашей очевидно идущей на дно компании... к несчастью только в ней единственной, потому что все остальные уже давно ушли на дно – одна за другой, как пассажиры Титаника...А у нашего бультерьера вроде был какой-то крутой кореш-покровитель в администрации авторитетного банка...только поэтому мы еще немного барахтались.

- Я отказываюсь от подарка!

- Не дури...

- Если ты не придешь, я отменю день рождения!

- Ладно, я приду и в качестве подарка освобожу тебя от всей кухонной работы..

- Нет, ты будешь украшением моего праздника!

- Я буду помогать тебе на кухне, и из нее не выйду, Яна.. это мое условие.

- Согласна! – рассмеялась Яночка.

Подарок купить, конечно, нужно было... но денег не было совсем..

Гости тоже были все из высшего общества... Когда я вошла в комнату, они обсуждали творчество Марка Алмонда... Яночкин ОН тоже был там...о-о, этот ОН был предметом наших разговоров уже несколько месяцев, подруга была в него безумно влюблена и мечтала провести с ним остаток своей жизни... Он иногда отвечал ей взаимностью, гулял с ней, оставался на длинные ночные разговоры и часто оставался ночевать по причине усталости от этих самых прогулок и бесед – всегда на свободном диване...Он в этой паре он был тем, кто позволял себя любить. а Яночка той, что любила... Часто так и бывает у двоих, и по всей видимости такой расклад устраивал обоих, что впрочем тоже не редкость.

Звали его Ян... Ян и Яночка, бывает же такое!! Мне ОН не понравился, слишком богемен, с бледным лицом и слегка надменным взглядом и кажется, имеет независимое мнение по любому вопросу.. худощав с волосами до плеч, в джинсах, белой рубашке и жилетке от костюма... впрочем, не без вкуса и не без шарма...

- А что эта девушка все время молчит? – похоже, этот вопрос интересовал только его.. – А ведь танцует, как богиня, вы заметили?!

Я тут же пожалела, что поддалась Яночкиным уговорам покинуть кухню и присоединиться к ней на танцполе... Она вдруг заявила, что не умеет без меня танцевать – и это после наших неисчислимых походов по дискотекам! Хорошо, что никто не заметил неуместных замечаний самоуверенного Яна, и я почти сразу смогла спокойно слинять на обетованную кухню... Все равно мне не нравится эта богема... может и неплохие они все, но не те вибрации, абсолютно не те!... Тем более для придания дополнительной многомерности состоянию алкогольного опьянения, начинающего постепенно мною овладевать после выпитой натощак рюмочки водки, мне требовалась маленькая сигаретка, а курить в комнате не разрешалось...Нет-нет, я не курю.. только иногда, когда выпью.. и то – исключительно для придания многомерности сознанию.

Многомерность как всегда ударила резко в голову и по ногам, и мне пришлось медленно сползти по кухонной стеночке на пол, дабы придать устойчивость совей фигуре, хоть и сидячую...Все табуретки были несколько часов назад изъяты из кухни по причине проводившегося в соседней комнате мероприятия, и присесть было абсолютно некуда.

Я как-то пропустила тот момент, когда на кухню открылась дверь и вошел Яночкин Ян...Он молча закрыл за собой дверь, подошел ближе и присел, заглядываая мне в лицо...Мы смотрели какое-то время друг на друга...я усилием воли пыталась рассеять многомерность своего восприятия, дабы узреть истинное намерение этого нелогичного посещения кухни представителем богемы ...тщетно! И мы так молчали..молчали ровно столько, сколько нужно...

- Какая же ты самка, Веночка... – хоть что-то сказал, наконец, Ян. Он все так же пристально смотрел на меня и теперь уже улыбался. Он был трезв - поднялся, подошел к столу, взял сигарету, закурил, вернулся и сел на пол рядом со мной... Теперь можно было почувствать исходящий от него еле уловимый запах парфюма... Это оказался тот парфюм, за которым можно и к черту на рога...И я помню, подумала, что если бы не наши вонючие сигареты, я поцеловала бы этого Яна сейчас... Однако, вместо поцелуя, решила вернуться к Яночке, чтобы снова составить ей танцевальную компанию... Потом было два медленных танца подряд, и Ян их оба танцевал со мной... А Яночка нами любовалась. А потом мы ушли вдвоем - я и Ян...

... Трамвай был совсем пустой.. Нужно сказать, к трамваям я не привыкла, в нашем микрорайоне их нет...такие они неуютные, железные, резкие и грозящие слететь с рельсов на каждом повороте... Этот трамвай был почти пустой, возможно самый первый - время суток из «очень поздно» переоделось в «очень рано»...

Было видно, что Яночка тоже не спала всю ночь – она все еще была одета в свое нарядное платье.

- Сейчас я сделаю нам чай и приготовлю тебе ванну, Веночка... Папа подарил мне чудесный лавандовый парфюмированный набор - добавлю лавандового масла в воду, обалдеешь от запаха... А потом мы должны поспать.. нам девушкам, негоже сон ни под каким предлогом пропускать – рано постареем... Я постелю тебе на диване, как всегда.

Не помню, удалось ли мне тогда уснуть.

25 ноября 2017

Пачка сигарет.

Что за утро! Я в принципе была уже даже благодарна Нинке, что она вытащила меня сюда. Я сидела одна в открытом кафе на периферии турецкого базара и наблюдала как Нинкина фигура, маленькая и пышная, проплывая мимо бесконечных прилавков, постепенно исчезала из поля моего обозрения (чуть не написала оборзения)... Сейчас я полностью сосредоточилась на кофе и воздухе вокруг меня.. Утренний воздух турецкой Ривьеры был просто великолепен, кофе - чуть менее... видимо, сказывался прибазарный статус кафе..но я не избалована – дома кофе намного хуже.. Нинка - моя курортная приятельница, заявлена как москвичка, хоть и есть до сих пор некоторые сомнения... впрочем, я не эксперт, когда дело касается москвичей.

Кроме меня в кафе за одним из столиков сидел только какой-то кент с сигареткой, на вид совершенно отрешенный. Что он там пил, я не разглядела... Можно сказать, в кафе было совсем пусто. Эта пустота представляла собой приятное разнообразие и отдых для ума, который к настоящему моменту отпуска был уже порядком утомлен многолюдием пляжа и прочей инфраструктурой отеля, совершенно не в меру развитой.

Я уже была здесь позавчера, и на базаре и в этом самом кафе. Точнее, мы были здесь с Инженером. В нашем отеле останавливалась летная команда одного из рейсов Аэрофлота, и мне достался их инженер – хороший умный и скромный мужчина лет сорока, по всей видимости одинокий... но на курорте все одинокие, нет?.. Нинка отхватила себе Пилота – полную противоположность Инженеру, красавца-мужчину... хоть и в годах, но статного и видного, с благородной сединой и чертинкой во взгляде – такому если не пилотом, то вечно бы сниматься в рекламе средств, гарантирующих сексуальное долголетие... По возрасту он годился ей в отцы, а может даже и в деды.. но когда возраст был помехой страсти?

Инженер мне достался потому, что они с Пилотом состояли в крепких дружеских отношениях, и свободное от работы и от дома время любили проводить в компании друг друга, а тут мы с Нинкой... Однако, как романтическая пара мы с Инженером не сложились по причине несовпадения текущих задач, а еще в силу того, что в глубине души я всегда была против курортных романов... И сейчас, глядя на Инженера, еще больше утвердилась в своем консервативном мнении... Но пока Нинка куролесила с Пилотом, мы с Инженером составляли друг другу интеллектуальную и развлекательную компанию, и в рамках последней он свозил меня позавчера на рынок – главную достопримечательность любого турецкого города. Мой новый друг любезно оплатил все расходы на нашу поездку, кофе в этом самом кафе, и так же любезно взялся дотащить в отель приобретенную мною на рынке дубленку, до этого еще более любезно прокомментировав, что выгляжу я в ней (цитирую) шикарно – ну, значит, так тому и быть!

Вчера утром летная команда убыла в очередной рейс, и Нинка погрузилась в жуткую тоску по рекламному Пилоту... Роскошная погода начала июня и обильный шведский стол с режимом работы, близким к круглосуточному, оказались неспособными хоть что-то противопоставить этой тоске... И тогда Нинка, как и положено порядочной девушке в условиях кризиса души, прибегла к проверенному поколениями способу борьбы с меланхолией – она решила отправиться на шоппинг...с твердым намерением сделать его удачным...

По причине полного отсутствия других вариантов ее шоппинг-компаньеншей должна была стать я, а местом назначения – этот самый турецкий базар... Второй раз на базар мне не хотелось, но маленькая Нинка оказалась большой шантажисткой. Не тратя дефицитных душевных сил на долгие уговоры, она сразу подбросила в воздух обвинение в духе: я-умру-от-тоски-если-не-куплю-сейчас-себе-такую-дубленку-как-у-тебя-или-не-такую-или-не-дубленку-ну-или-хотя-бы-что-нибудь, и это будет твоя (моя!) вина, потому что тебе ничего не стоит съездить со мной на базар... и вообще, одну ее там могут украсть!

Я не позволила летающему в воздухе обвинению разбиться о землю - ну, кто я такая, чтобы дать человеку умереть от тоски, если сейчас обладаю властью его спасти? И что, если и правда ее там украдут?... кто их знает, этих базарных турков...

Тем более, шоппинг-тур мне опять грозил ничего не стоить: Нинка предложила оплатить мой билет на маршрутку в обмен на милосердие... Не то, чтобы у меня не было денег или было лишнее милосердие, но этот жест мне продемонстрировал крайнюю степень Нинкного отчаяния, и я согласилась. Хоть на базар мне все равно не хотелось. Не хотелось и все.

Я просто подожду тебя в кафе, Нинка.

- ду ю спик инглиш?

- yeah-yeah! you?

- э литтл бит, йес!

- oh, i see...

- йес, оф кос!

Кент неожиданно вместо отрешенности продемонстрировал полное присутствие и дружелюбно улыбнулся... Потрясенная этой неожиданной сменой настроения, я вдруг забыла, зачем стою перед соседним столиком и пристаю с нелепыми разговорами к незнакомцу. Может потому, что захотела безотлагательно попрактиковаться в обожаемом мною иностранном языке, угадав в незнакомце его носителя - минутами раньше он, кажется, произнес слово «please!», обращаясь к официанту... Впрочем, эта цель теперь показалась мне не достаточно амбициозной, и нужно было срочно как-то выкручиваться. Взгляд зацепился за пачку сигарет.

- кэн ай хэв а сигаретт, плиз?

- oh, yeah...sure

Молодой человек ответил с доброжелательной готовностью, и мне даже показалось, что сейчас он мне не только сигарету, но и всю пачку отдаст.. Он все же благоразумно решил в пользу сигареты. Респект. Зачет.

- there, please!

- сэнкью вери мач..

- you’re very welcome!

Я смотрела на сигарету у себя в руках, соображая, как наиболее выгодно ею сейчас воспользоваться. Иностранец пришел на выручку и предложил мне огонь... Значит, придется воспользоваться по прямому назначению, черт! От легкого хаоса в уме, я вдруг забоялась что-нибудь перепутать... например, не с того конца прикурить. Просто иностранец казался довольно опытен в курительном деле, и мне очень не хотелось перед ним сейчас опозориться... Дальше - чтобы не закашляться, нужно очень медленно и глубоко затянуться, задержать дыхание, мысленно сказать рэкс-пэкс-фэкс и так же медленно выдохнуть всю эту дрянь, изображая на лице непринужденнность или даже блаженство... Для усиления эффекта можно прикрыть глаза... Сейчас так и сделаю, поехали!.. Вторая затяжка пошла легче... в конце концов и обезьяну, говорят, можно научить курить.

Теперь я просто стояла перед чужим столиком, делая глупые затяжки и совсем не думая о своем следующем шаге..Но ангел-хранитель (сегодня - в образе носителя языка) сделал этот шаг за меня:

- do you want to have a seat? – спросил он, взглядом указывая на свободное место рядом с собой.

- йес! – обрадовалась я вовремя подоспевшей помощи.

Совершив короткий тур к своему столику и обратно, я вернулась с кофейной чашкой к иностранцу. Подождав, пока я усядусь, он продолжил разговор:

- would you like anything else?

- йес, ай лайк ит хиер..

- I mean...would you like me to order you another coffee or anything? – иначе сформулировал свой вопрос ангел.

- кофи из вери найс тюю, ага!

Как здорово все-таки, что я не пропускала уроки английского в школе и потом в универе... Вот и пригодились знания, казавшиеся до обидного бесполезными до этого самого момента...Что там у нас дальше?

- уэа ра ю фром? – лились из меня знания

- Y. (он назвал страну)

Я осмелилась, наконец, погасить бесполезную сигарету и в попытке объяснить свой нелогичный жест спросила:

- энд хау из лайф ин Y.?

- I don’t live there any more.

- уот? – не поняла я

- yeah, good-good... life in Y. is very good...where are you from?

- ай эм фром Х. (я назвала свою страну)

Название Х. не произвело на него ровным счетом никакого впечатления, то ли не услышал, то ли действительно не впечатлился.. ну да ладно, я не обиделась. Молодой человек между тем закурил очередную сигарету (третью что ли в моем присутствии?).

- I should really quit smoking... – с улыбкой прокомментировал он, жадно затянувшись..

Возникла пауза, я вспомнила про свой кофе и сделала глоток... кофе уже остыл и стал критически близок к отвратительному. Мы замолчали – иностранец курил, я пила кофейную жижу (напоминаю – не избалована). Смотрели то по сторонам, то друг на друга.

- I'm afraid I should be going in a minute...

- уот? – возникло унизительное чувство, что мои знания английского недостаточно глубоки.

- I should go... - он показал жестами, как встает и уходит, выразив при этом на лице одновременно сожаление и извинение...

- йес, оф кос!..- решила подбодрить иностранца я, увидев на его лице эту неожиданную перемену к худшему.

Он подозвал официанта. Тот, по всей видимости, был не намного одареннее меня в плане языков, и их разговор затянулся. Официант периодически посматривал на меня в поисках переводческой поддержки, но мне вдруг оказалось совсем не до помощи ближнему. Даже наоборот – крайне неожиданно для себя, я приказала этому самому ближнему: «дай карандаш!»... Официант моментально сообразил, что неповиновение отсутствует в списке возможных реакций на данный приказ, и молча протянул мне часть своего личного имущества... Он все еще пытался вникунуть в суть непонятной просьбы иностранного клиента, и сейчас было видно, что судьба карандаша волновала его меньше всего...и мне срочно захотелось этим воспользоваться. Следующим шагом я несанкционированно взяла со стола мирную, удивительно безразличную ко всему происходящему вокруг, пачку сигарет и нацарапала на ней свой электронный адрес. Всё.

К тому моменту клиент и официант пришли, наконец, к деловому консенсусу. Клиент рассчитался, официант ушел, клиент поднялся из-за столика:

- It was nice talking to you

Я, поколебавшись секунду между «да!» и «что?», решила отдать предпочтение утверждению, посчитав его на данный момент дипломатичнее:

- йес!

- bye!

- бай-бай!!

Через минуту официант принес мне новый кофе и на мои возражения, что я мол ничего не заказывала, буркнул по-русски: «все оплачено!»...

* * *

В самом начале века века в наших кругах не принято было писать имэйлы знакомым и друзьям в рамках обычного общения, в основном друг другу еще звонили на домашний. Электронные адреса, не говоря уже о компьютерах, были не у всех... У меня был электронный адрес, но проверяла я его очень редко, мне никто никогда ничего не писал... И вот в конце того года я решила проверить свой ящик на предмет наличия в нем новогодних поздравлений и обнаружила там сообщение с незнакомого адреса. Сообщение содержало только один вопрос: «Could you tell me how I got this email address?»

Йес!

«Your English is still very bad, babes…sorry to tell. But it shouldn’t be a problem, I’ll work on it” – пришло электронное откровение на следующий день.

Уот??

))) они поженились, конечно!

Арт.

- Я останусь сегодня, можно? – начала я как обычно.

- Завтра важный день, мне нужно быть в форме.

- Я не мешаю тебе быть в форме!

- Ты отлично знаешь, что мешаешь, радость моя, – Арт покровительственно чмокнул меня в лоб, давая понять, что заготовленные просьбы не будут иметь никакой силы.

Все как обычно. Все как всегда. Кроме одного.

- Ждешь гостей сегодня? – я так и не придумала, как начать этот разговор.

- Что у нас с настроением? – невозмутимо поинтересовался Арт. – Я подумал, показалось раньше.

Присоединяясь к королевской фамилии нужно быть готовой к тому, что внимание мужа придется делить с государством. И раздел этот не всегда в твою пользу. Арт – мой муж, и его почти никогда не бывает дома. Со мной он проводит мало времени, даже спать предпочитает один, несмотря на глубокую чувствительность ко мне.

Но мне хорошо известно, что такое положение дел – это всего лишь часть общего договора. Достаточно просто помнить об этом, уважать договор и соблюдать предписываемые им функции, и тогда можно избавить себя от необходимости ежедневно смиряться с несправедливым распределением сил дорогого тебе супруга. Это, несомненно, требует терпения и труда, но мне и в голову не приходило жаловаться. К заведомой рутине меня приучили еще до знакомства с будущим мужем, и окунувшись в нее в назначенное время, я даже начала находить в такой жизни свои преимущества. Выбор здесь был прост и очевиден.

Мы с Артом любили друг друга, и это была большая удача в таком браке, как наш. Я же не просто любила мужа – я была от него без ума. Он присылал мне приглашения, и в назначенное время я приходила на свидания. Если назавтра были важные дела, мне предписывалось покидать его территорию. Если Арт мог позволить себе наутро быть не в форме, я с удовольствием нарушала это предписание. У нас была такая маленькая игра, и играли мы в нее с упоением. А за пределами спальни у каждого была своя жизнь - в этом и заключалось главное очарование нашего союза. Просьбы остаться тоже были частью игры – правила мы все же в основном соблюдали.

И вот на днях выяснилось, что мужа я делю не только с государством.

- Я видела ее сегодня, мне показали.

- Кого?

- Эту...Кассандру. Чудо, как хороша!

Больше всего на свете сейчас я хотела услышать, что это чушь несусветная. Меня не смутил бы даже тот факт, что я сама явилась источником этой чуши.

- Кто показал? – расчеты на чушь сразу же провалились.

- Не важно... как долго это происходит?

- Тот, кто показал, – твой враг, с ним не следует больше общаться.

- Как долго, Арт?!

- Я и не знал, что ты ревнива, любовь моя.

- Я тоже не знала... до этого момента. А теперь я прошу тебя сказать мне всю правду.

- Всю? Неужели тебя интересуют подробности?

При слове «подробности» у меня потемнело в глазах.

Арт поднялся и подошел к столу, чтобы налить себе виски. Он великолепен, мой муж. И даже запах виски ему идет. Но сейчас эта мысль вместо восхищения вызвала почти физическую боль в сердце.

- Это часть моего статуса.

- Что часть твоего статуса?

- Это то, что обычно получаешь с властью. При дворе есть женщины на наемной службе, и мне разрешается ими пользоваться. Кассандра – одна из них.

- И ты пользуешься?! – я уже почти пожалела, что требую правду.

Арт медленно пил свой бурбон, глядя прямо на меня.

- Надеюсь, это ничего не меняет между нами. – произнес он, наконец.

- Это все меняет, Арт.

- Нет, все будет зависеть от того, как ты к этому отнесешься. То, что мы имеем – очень ценно, и было бы досадно потерять это из-за пустяка.

- Пустяка?! Ах, лучше бы мне ничего не знать.

- Я и сказал, что человек, указавший на Кассандру – враг. Он тебя огорочил, я его найду и накажу.

- Не понимаю, как теперь жить, зная, что...

- Но ведь это не единственное твое знание, зачем его сейчас подводить под основу жизни?

- Ты видишься с ней?

- Я не стану добавлять тебе новых знаний, ты с ними не справляешься.

Мой мир рухнул.

Я уже у двери, но все еще не решаюсь уйти. Неужели, это все? Ни объяснения, ни раскаяния, ни извинения? Как же все будет дальше? Арт тем временем подошел меня проводить, как делал всегда. Теперь мы просто стояли и смотрели друг на друга. Он молчал, а я чувствовала себя пустым местом. Молчание было долгим и невыносимым.

- Знаешь, когда я взойду на трон, мой первый указ будет запрещать красивым женщинам носить одежду.

Я не ослышалась?

- За такой волюнтаризм у тебя сразу отберут государство со всеми кассандрами, и ты будешь принадлежать только мне. Скорее бы, НЕ-ДО-ЖДУСЬ, – я ответила почти не задумываясь.

- Принадлежать тебе... как, например, сейчас? – он применил ко мне один из своих убедительных жестов. Запрещенный прием!

- Сейчас? - Мой пульс все же рефлекторно отреагировал на запрещенный прием. – Нет, сейчас мне хочется назвать тебя словом, не совместимым с титулом наследника твоего отца.

- Как раз сейчас я муж своей жены, а не наследник своего отца. Так что смело называй, НЕ-ДО-ЖДУСЬ.

Арту снова удивительно шел запах виски. Я громко произнесла слово. Тоже по слогам.

- Ты – хозяйка своих слов! – он рассмеялся.

- Ха! Зато ты далеко не хозяин своему.. своим частям тела.

- Ха! А я прямо сейчас докажу тебе, что очень даже хозяин... и своим частям и твоим.

Здесь для меня мог бы быть блестящий момент, чтобы проявить известную принципиальность. Но момент был бездарно упущен. Впрочем, не так уж и бездарно – я вспомнила, что есть вещи, способные конкурировать с строгостью принципов, и даже иногда выигрывать эту конкуренцию. Сегодня принципы проиграли с разгромным счетом.

Но я почему-то улыбаюсь. Глупо, впрочем, улыбаюсь.

- Я завтра к тебе не приду, – мне срочно нужно было как-то скомпенсировать разгромный счет.

- Как скажешь, душа моя, но конфликт исчерпан. До завтра!

* * *

Назавтра пришло чуткое приглашение, но я проигнорировала его. Проигнорировала и послезавтрашнее, и все последующие. Арт звал меня на свидания еще несколько дней подряд, а когда приглашения в конце концов перестали поступать, я почувствовала тоску и бессилие. Я очень скучала по мужу - больше, чем могла себе представить. Меня снедали одиночество и удушающая мысль, что он сейчас, возможно..с ней. А я здесь как-то очень уж немудро подкрепляю принипы, добровольно проживая жизнь в одиночестве. Я выдержала только две недели ада, устроенного самой себе.

Арт был занят делами, но встретил меня радушно и с легким интересом. Мы почти не виделись все это время, но на его лице не было и тени печали. Я же была измучена и обессилена.

- Просто поразительно, как чахнут красивые леди без мужского внимания! – Это была еще одна черта, которую я обожала в муже: он не стеснялся своих чувств, когда дело касалось нас двоих. Из этого восклицания я поняла, что он тоже скучал. - Я рад, что ты зашла, любовь моя. Мне как раз надоели чертовы дела, их никогда не переделать. Лучше подойди поближе, сейчас будем выравнивать перекосы.

- Самоуверенный сноб! – это снова подскочил мой пульс.

Ну почему рефлекс всегда бежит впереди мысли?

* * *

- Кассандра переехала в другую землю. Ей вроде предложили лучшую позицию.

То ли из-за неожиданности, то ли из-за небрежности, с которой была брошена эта новость, я не сразу сообразила, что она мне несет – избавление ли, утешение или что-то еще. Я не знала, наступит ли в этом вопросе вообще когда-нибудь ясность. Новость также не гарантировала, что меня обойдет новое волнение, подобное предыдущему, ведь нельзя всех перевести на службу в другую землю.

Но что я точно знала - это то, что устала от мыслей, делающих меня несчастной. И сейчас я пообещала себе, что не дам ход следующей волне неопределенности. Новое знание я старательно вплету в цепочку принимаемых решений и позабочусь, чтобы это решение оказалось в мою пользу.

Здесь я улыбаюсь. Счастливо, впрочем, улыбаюсь.

Quasi uno fantasia.

Мужчины редко знают толк в кройке и шитье. Это общеизвестно. И тем удивительнее факт, что даже самый замысловатый изгиб портняжной мысли не может стать помехой для мужской руки, решившейся на путешествие через оборки дамской юбки. Такое путешествие является обычно следствием базовой коммуникации, той самой, когда между двух представителей противоположных полов неожиданно остро встает вопрос обмена разнополярными энергиями. Как бы из ничего возникают два полюса – плюс и минус, и по природному закону их тянет теперь соединиться для немедленного восстановления первичного баланса. Так, подчиняясь требованию закона и зову собственной души, представитель сильного пола охвачен сейчас намерением одарить возлюбленную даму порцией своего внимания – особенного вида мужского внимания, который ни с чем не спутаешь.

В основном сила и серьезность настоящего намерения обеспечивают руке безошибочность маршрута в лабиринтах любых складок. Ведь там, под юбкой, у женщины находится основной пункт употребления этого важного вида внимания. И те, кто настроен на гарантированный результат, устремляются главным образом туда. Уши у женщины употребляют комплименты, руки – цветы и подарки, губы – поцелуи... Какой смысл, ушам предлагать цветы, например? Так и здесь. Любой активный вид энергии обязательно должен найти свою специфическую матрицу для взаимодействия, выход должен найти вход, ян должен найти свой инь, только тогда можно расчитывать на удовлетворительный эффект. Как видим, расчет на эффект и простая человеческая тяга к природному балансу побуждают носителей внимания снова и снова пренебрегать любыми сложностями изменчивой женской моды. Другими словами, плевали они на моду.

И вот рука, не встретив со стороны юбки никакого сопротивления, закономерно забирается в тонкое кружево и ищет способ устроиться там поудобнее. Способ, как и путь, находится быстро – обладатели рук в большинстве своем уже давно знают, как им удобно под кружевом. Стороннему наблюдателю эти манипуляции могут показаться абсурдными – ведь руки мужчине даны для более масштабных дел, нет? Но, как правило, сторонние наблюдатели к просмотру не допускаются, поэтому двое могут спокойно продолжать - без масштабного риска быть осужденными за создание абсурда.

На самом деле в этот момент (другие сейчас не учитываем) для мужской руки нет места лучше, чем в узком пространстве под ажуром - спросите любого! И не важно, что все это сопровождается малозначительным или даже откровенно пустым разговором там наверху, на уровне рта. Важно то, что рука теперь при любимом деле: она неспешно исследует женский подажурный пункт на предмет соответствия текущему моменту. Отсутствие у руки когнитивных функций позволяет нам смело расчитывать на очередную безошибочность. Рука в деле инстинкта намного полезнее головы, поэтому мы часто и вынуждены отвлекать голову разговором, чего уж... И если вдруг сейчас мужской инстинкт зарегистрирует в пункте слабый уровень моментарного соответствия, то рука займется его безотлагательной провокацией. В случае когда голова не вмешивается, рука не совершит ни одного ненужного движения – так вселенная одобряет наши действия и сообщает нам свое благословение.

Но не будем спешить.

Рука тоже не спешит, рука сейчас замирает в оценке. Сторонние наблюдатели, ранее не допущенные к происходящему, все еще могли бы рассмотреть вторжение мужской руки как несанкционированное. Но женщина думает иначе (даже если на уровне рта до сих пор утверждает обратное). Именно в этот момент флегматичная матрица находится в процессе обретения формы для предстоящего взаимодействия со своим разнополярным яном: формы, которая позволит ей быть максимально полезной в общем деле сотворения удовлетворительного эффекта, так всеми ожидаемого. А следующим шагом женщина выбросит белый флаг - известный символ капитуляции и неизбежного подчинения судьбе. По всем признакам, ей теперь суждено будет отдаться на волю сильного победителя, отчаянно надеясь, чтобы эта воля оказалась благой.

Впрочем, здесь женщина кокетничает. На самом деле она чувствует полное отсутствие тревоги в хорошо знакомых руках хорошо знакомого ей победителя. Более того, данный победитель при данных обстоятельствах обеспечивает ей редкое чувство безопасности и безраздельного доверия. Женщина это знает, а кокетство просто является частью ее природы, не стоит заморачиваться! Ведь победителей тут двое. В приложение к кокетству природа одарила женщину высокочувствительными рецепторами, и в эту минуту наша героиня демонстрирует свое мастерство в деле их использования. Она с чувством откликается на помощь мужской руки, расчитывая в ближайшем будущем интенсивно задекларировать природе свою благодарность за все высшие дары. Может быть, даже неоднократно.

А мужское внимание тем временем нарастает. Медленно ли, быстро ли, но верно. Мужское внимание достигает своего концентрированного пика и состредоточено сейчас в сферах органа, временно присвоившего себе функции мужского мозга, а заодно и центра вселенной. Чтобы не путаться в формулировках, предлагаю называть его просто центром: я пишу – центр, и мы все сразу понимаем, о чем речь.

Итак, центр. Его главная амбиция в эту минуту – поделиться накопленным, отдать все в стремлении ощутить исчерпывающую степень принадлежности предмету своего вожделения и равнозначно исчерпывающую степень свободы от этого предмета. Его амбиция – своими активными действиями запустить волну той самой женской благодарности, а там уж (по праву!) победоносно к ней присоединиться. И тут снова невольно задумаешься о дизайнерах: каков смысл их труда, когда и без них в мире существуют моменты красоты и парадоксальности? По крайней мере сейчас дизайнеры могут спокойно выпить кофе.

А мы в последний раз вернемся к руке под ажуром и закроем на секунду глаза. Чувствуете, как эти двое – рука и центр – работают в координации друг с другом? Это тоже невольно наводит на мысль о согласованности действий с высшим замыслом, правда? И хоть со стороны по-прежнему невозможно рассмотреть все внутренние токи, сопровождающие данную игру, внешние перемены не ускользнули бы от внимания нашего стороннего наблюдателя: бессмысленный разговор наверху совершенно утих за ненадобностью. Он постепенно уступил место сбивчивому и явно неритмичному дыханию, которое в свою очередь в любой момент готово уступить место дыханию слаженному и ритмичному. Теперь уже в любой момент.

И пусть весь мир подождет.

Без обратного адреса.

Я проводила отпускной день на пляже, уже привычно одна. Вероничка где-то добирала последние часы с ростовским Димой, к которому сегодня ровно в четыре дня на курорт приезжала жена, прямехонько из Ростова. Увидев Диму, я, признаться, немного удивилась, что у него вообще есть жена, но Вероничка умеет смотреть глубже.

Вероничка коллекционировала любовников. Она выбрала себе такую амбицию – накапливать половые связи. Природа не была особенно щедра к ней в привычном смысле, а малышке хотелось ну хоть какой-нить крутизны.

Не посвящая никого в свои планы, Вероничка начала лепить из себя конфетку. Она рассчитала, что нужно записаться в спортзал, походить к косметологу, съездить в соседний город на семинар по обретению женской привлекательности, войти в курс модных трендов, постичь основы стиля, а также постоянно развивать интеллект, без этого вообще никуда. Я видела тот список, и по тогдашнему моему мнению, он гарантировал чудеса преображения.

Но на деле оказалось, что у Веронички нет времени ходить в спортзал, нет денег на косметолога и курсы, а также не хватает усердия на изучение тонкостей стиля... И тогда она просто стала рисовать себе губы - красной помадой! Знаете, это только поначалу кажется, что вместо подруги общаешься с большим ярким пятном. Но через пару минут привыкаешь и постепенно начинаешь вникать в суть разговора. Надо отметить, мы со временем и сами стали копировать Вероничку, разве только оставались строго в рамках губного контура.

А потом Вероничка отработала взгляд. И походку от бедра. В комбинации с ярким пятном эти чудеса преображения выгодно выделяли Вероничку из толпы. Точнее, буквально вырывали ее из толпы и бросали в объятия следующего избранника. Так она нам потом рассказывала.

И это вы еще наряды не видели.

Так вот сейчас о кавалерах. В их количестве на единицу времени никто из нас не мог бы превзойти Вероничку, даже если бы и захотел. Таким образом, из-за отсутствия конкуренции, соревноваться приходилось в основном самой с собой, но подруга быстро вошла в азарт, а там и преуспела. Благо в радиусе километра от ее дома имели прописку все сплошь генетические альфа-самцы, в большинстве своем свободные. Подруга радовалась тому счастливому совпадению, что и ехать далеко не нужно, и к маме на ужин всегда получается вовремя успеть, а то зачем лишний раз беспокоить близких?

В свои достижения Вероничка нас регулярно посвящала («нас» было еще трое, и дружили мы все вечно и без малейшей надежды на ссору), и схема восхищения была отработана до мелочей: в момент озвучки мы сначала удивленно вытягивали лица - «не может быть!», потом округляли глаза - «да ты что!!», далее следовало одобрительное «м-м-м...», а через паузу – контрольный «в-а-а-у!!!», на выдохе. Вероничка ликовала, а мы просто рады были доставить подруге маленькое удовольствие. На то ведь и дружба.

Страсть к накопительству развернулась в Вероничке с особенной силой во время того нашего первого отпуска. То ли воздух морской, то ли оторванность от родительского дома, но к исходу отпускных двух недель подруга обеспечила себе непревзойденный результат: загнув как-то в пересчете отпускных любовей все пальцы на левой руке, она - с тяжелым вздохом и печатью фатума на лице – перешла на правую.

Я имела честь быть знакомой с каждым из загнутых пальцев, поэтому немного сочувствовала Вероничке, хоть о вкусах и не спорят. А она, непоколебимая в своей харизме, обычно путала чужое сочувствие с отчаянием и тут же бросалась утешать, что и «на мою долю обязательно кто-то найдется». А если не найдется, она поделится со мной одним из своих альфа, хоть это и вразрез с ее понятиями. А еще лучше, научит меня секрету взгляда, но только меня и только после обещания не рассказывать другим – все же именно со мной она больше всех дружит! Кого из ее списка я хочу? Если сейчас назову имя, то вечером в 20:00 у меня с ним свидание в баре «Marllboro» - ну, думай быстрее!.. Имен я не запомнила, и вообще не люблю спешку, но забота обезоруживает.

Пляж был полупустой. Мы с Вероничкой приехали сюда по первой летней путевке - в самом начале июня, когда пляжный сезон еще не набрал обороты. На песчаной полосе вдоль моря равномерно, словно тщательно сооблюдая личное пространство друг друга, распределились немногочисленные отдыхающие. Мы с Вероничкой всегда загорали на одном и том же месте, между нормальным пляжем и нудистким. Мы тоже были как бы между, ни то ни се – а именно, топлесс. Это Вероничка настаивала, ее наряды больше не позволяли иметь на теле следы от купальника. Я сразу же присоединилась, исходя в основном их соображений благоразумия, особенно, когда «отсутствие связи между загаром и раком груди уже научно доказано».

Я только что перевернулась на живот, потому что нарушив негласный принцип приватности, всего в нескольких метрах от меня расположились с целью загара два молодых человека, оба такие костлявые и милые, что сразу напомнили мне кузнечиков. Замечу, что топлесс, как способ загорания, требует определенного опыта, и мы с Вроничкой тогда даже (в тайне друг от друга) боялись быть уличенными в его отсутствии. А кузнечики теперь пялились на меня и периодически хихикали.

Вероничка, вот где ты сейчас?!

Я начала обдумывать план побега. Он должен быть элегантным – сейчас я медленно поднимусь боком, сяду спиной к навязчивым соседям, натяну топ-шорты-сланцы-очки, сгребу в сумку остальной пляжный антураж и грациозно уплыву в направлении выхода. Смотреть буду как бы в никуда, задумчиво и непринужденно, словно у меня все в жизни схвачено... Справа, куда я повернусь лицом, находился нудисткий пляж, вечно пустой. За весь отпуск мы так и не увидели там ни одного нудиста, и вообще это место, почти все в камнях, очень мало походило на пляж. Может, просто разводят отдыхающих слухами на любопытство?

В целях подстраховки, я еще раз бегло туда глянула и неожиданно узрела прямую помеху моему плану – со стороны нудика по кромке моря в направлении меня и кузнечиков приближалась фигура. Ну, что за напасть такая со всех сторон! Фигура была мужская, высокая и крепкая, и имела на себе стандартный набор одежды в виде майки и закасанных брюк. Походка - абсолютно гипнотическая. Я не могу сейчас сказать, что в ей было особенного, но она каким-то необъяснимым образом словно обещала загипнотизированному, что с этого момента ты уже больше не ты, а кто-то другой, посвященный - как бы это поточнее выразиться? – в самый главный на свете секрет. Вернее, в секрет ты еще не посвящен, но фигура одним своим видом намекала на возможность инициации.

Фигура оказалась все знакомой, но не со мной, а с кузнечиками, и заметив их, она резко сменила маршрут. Теперь их было трое, пялящихся на меня. Однако, в отличие от кузнечиков, фигура была приклеена ко мне взглядом постоянно и не хихикала. Моя же система в это время пыталась восстановиться, но молекулы дрожали и не хотели структурироваться. Я уткнулась носом в песок.

Вероничка накрыла меня своим неожиданным «уффф, жарко... искупаемся?», и тогда я подскочила, натянула на себя одежду и как ужаленная метнулась с пляжа, бросив ей напоследок «потом!». Хорошо, что подруга не заморачивается по поводу таких мелочей...

Сегодня я очень хочу домой. После бессонной ночи в раздумьях над секретом я потеряла интерес и к морю и к солнцу и пляжу и к нудистам и просто хотела домой. Утром начала упаковывать чемодан, а на пляж решила не идти - на всю жизнь не назагораешься. Через минуту плюнула на чемодан и пошла на пляж.

В радиусе - никого, и я позволила себе раскинуться в позе морской звезды. А пусть хоть все кузнечики мира сбегутся! Мне теперь буквально всё было пофиг. Всё и все. Кроме фигуры с секретом. Вероничка, как водится, отсутствовала - на этот раз по причине занятости одним из кузнечиков. Вчера после пляжа, она долго извинялась, что видимо не будет ночевать дома и вряд ли пойдет завтра на пляж, вот что она за подруга такая - приехали вдвоем, а отдыхаем порознь?! Или, может, мне второго? Мне тогда впервые захотелось ее придушить.

Я почувствовала на лице тень и открыла глаза. Причиной тени оказалась вчерашняя фигура.

- Откуда ты знаешь, что я здесь? – я решила разбить галлюцинацию (видимо, сказывалась бессонная ночь) простым вопросом.

- Отдыхающие могут быть только в двух местах, днем на пляже, вечером – на «Marllboro»,- фигура опустилась на песок, мягко убрала мою руку и улеглась совсем близко к раскинувшейся звезде, которая стала уже несимметричной.

- А я послезавтра уезжаю, – зачем-то сказала я и чуть было не добавила «хи», это нервное.

- Если две ночи не спать, то они превращаются в две недели.

- Я не умею не спать ночами....хи.

- Я тебя быстро научу, – и на звезду опустился поцелуй, как раз в то место, где не хватало купальника.

И где ж я все-таки тебя видела?...

куда: индекс 111111, город С., центральная улица города С., ресторан «А.», номер дома - нет данных, но где-то посередине центральной улицы города С.

кому: Т.В., хозяину ресторана

(без обратного адреса)

«Привет! Я тут вдруг вспомнила, откуда мы знакомы, Т. Оказывается, мне приходилось много разговаривать с тобой, о том о сем, тогда и потом, днем и ночью, за чаем и за рюмкой. Ну, ты в курсе, как я люблю потрещать. И вот недавно мне просто повезло тебя увидеть. А еще теперь я знаю главный секрет - как удлинять и останавливать время по желанию!.

Сезон сейчас, наверно, в разгаре, пусть он будет удачным. Целую.»

Снова пляж, снова одна. В радиусе - никого, и я позволила себе раскинуться в позе морской звезды для совершенного загара. Когда на лицо опустилась тень, я открыла глаза.

- Отдыхающие могут быть только в двух местах, днем на пляже, вечером – на «Marllboro», - произнесла знакомая фигура. Дежавю?

- Этого не может быть.

- А меня ведь нашло твое письмо, - фигура опустилась рядом, мягко убрала мою руку и растянулась на песке совсем близко от несимметричной звезды.

- А я ведь скучала по тебе Т.В, весь год скучала!

- Так на сколько ты, говоришь, приехала?..

хи.

На расстоянии звонка.

Тимофей Георгиевич стоял перед зеркалом и делал ставки. Вязкая туманность, что мешала разглядеть отражение, могла иметь одну из двух причин: тут либо зеркало запотело, либо туман стоял в глазах. Он смекнул, что раз уж случилось возникнуть мыслям о ставках, то это, вероятнее, будет туман – в глазах, а заодно и в старой башке. А зеркало в этом углу у нас не запотевает, не так ли, уважаемый?

Уважаемый поставил на туман, провел по стеклу, зеркало осталось безучастным, ставка сыграла, бинго. В лотерею бы так, вяло ухмыльнулся.

Все по плану. Теперь можно и на вторую ставку замахнуться, вот раздолье для серьезного игрока! Тимофей Георгиевич взбодрился: он ведь действительно не догадывался, какая сегодня выпадет дата. Конечно, можно включить ящик с новостями. Но он не станет лишать себя удовольствия ненадолго включиться в редко теперь досягаемую нирвану игрового азарта, где раньше так приятно перебирало струны. Со временем Тимофей Георгиевич почти безошибочно стал высчитывать срок, и былой кураж уже мало будоражил чувства. Возраст, подумалось, делает человека предсказуемым, а тут восьмой десяток разменял, как ни крути.

И все же. Сколько дней, три-пять-восемь? Он прибавит их к своей дате и вуаля! - вычислит сегодняшнее число. Звонить тоже никому не станет, нет-нет. И правильно, что трубка разряжена. Безжизненная, там, около кровати, она не сорвет ему сегодняшний триумф. Его выигрыш снова будет абсолютно чистым.

В игре Тимофей Георгиевич больше всего ценил честность. Особая умственная рафинированность, талант комбинатора и способность учитывать знаки тоже бесспорно важны, но только кодекс чести определяет игрока. Вы спросите, а удача? А я вам отвечу, удача в игре только мешает. Настоящего игрока удача сбивает с ритма. Поэтому вы никогда не застанете его, Тимофея Георгиевича, играющим в лотерею: там очередь за халявой, а халяву он презирает. Халява – от лукавого.

Надо бы трубку на базу, конечно. Но это успеется, дочь сегодня вряд ли позвонит.

Тимофей Георгиевич ждал от зеркала подсказку. Вообще, он великолепно умеет читать знаки и подсказки, снимает их там, где другим недоступно. Это умение помогало ему в жизни больше остальных, пожалуй. Но сейчас - это не знак. Сейчас - обычный расчет: Тимофей Георгиевич увидит в отражении свою многодневную щетину, и просто вычислит ее возраст.

Он побрился утром в день своего семидесятилетия, а в зеркале густая белизна будет щедро покрывать всю нижнюю часть его физиономии. Белая как снег борода всегда будто вытекает из такой же белой шевелюры, спускается по краям лица, заполняет худые щеки, закрашивает подбородок, и, старательно очертив контур рта, смыкается над верхней губой. Теперь у белого нет ни начала ни конца, и глаза на этом фоне выглядят как два прозрачных аквамарина, что раньше были ярко-голубыми, но со временем растеряли силу природного цвета. Вообще, редкая у него седина – жгуче-белая, будто не поседел, а стал альбиносом.

Интересно, у отца тоже такая?

Тимофей Георгиевич никогда не носит бороды, он, наоборот, всегда гладко выбрит. А с прошлого юбилея бритье доставляет ему особенное удовольствие. Дочь привезла тогда электробритву, и он любилпользоваться этим ее подарком. Бритва великолепно работала и прослужила без малого десять лет, и только совсем недавно приказала долго жить, как ни щадил. У всего свой срок.

Эти несколько месяцев он снова брился по старинке: густо намыливал лицо дедовским помазком и потом аккуратно снимал пену лезвием, обычным безопасным, благо запаски сохранились (к слову, Тимофей Георгиевич по натуре очень бережлив и предусмотрителен и никогда ничего не выбрасывает). Но старый способ оставляет на лице порезы - ушла за годы сноровка из крепких рук, - и порезы эти адски жгут от спиртового лосьона Дзинтарс, наверняка просроченного, еще Верочка дарила, тоже, вероятно, еще на прошлый юбилей.

Впрочем, с порезами скоро будет покончено: дочка-буржуйка, коротко объявившись совсем недавно, привезла ему нового бритвенного зверя - и откуда только узнала? - с наворотами и инструкциями на всевозможных языках, включая казахский. Русский буржуи, разумеется, не знают..-

Его всегда удивлял собственный вид с бородой. Вот и сейчас, туман ушел, и по ту сторону зеркала стояло незнакомое белое существо, суровое и тощее, по виду годящееся ему в отцы, не менее. Он неожиданно развеселился, представив, что таким его увидели бы претендентки на руку и сердце, что начали вырастать на его пороге, и недели не прошло с Верочкиных похорон.

Благодаря предприимчивой Метелихе, живущей в их подъезде этажами ниже, по округе быстро прошел слух о новоиспеченном вдовце - порядочном, крепком и при жилье. Он еще удивился тогда масштабу женского одиночества, даже со счету сбился, хоть во всем любит порядок. Но в этой квартире, где прочно обитал Верочкин дух, не было места для другой женщины. И никогда не будет. А эта паразитка Метелиха до сих пор обходит его стороной. Однажды он спустил ее с лестницы, когда та с яблочным пирогом в руках снова позвонила в дверь с намерением предложить ему в невесты очередную свою приятельницу, женщину и хозяйственную, и порядочную, и во всех остальных смыслах более чем достойную, и-дети-неплохо-пристроены-я-тебе-говорю.

Удивительно, но предложения от одиноких женщин до сих пор случаются – а вдруг он передумал? В какой-то момент он просто перестал отвечать на звонки с незнакомого номера.

Тимофей Георгиевич любил это утреннее очарование и не торопился начинать свой день. Подмигнул зеркальному деду, дед подмигнул в ответ. Все по плану. Оба знали, что когда разойдутся сегодня по своим делам, утро перестанет быть очаровательным, и придет пора известной рутины. Чуть позже, часов около полдесятого-одиннадцати, начнется пространственно-временная турбулентность, когда нельзя будет точно определить локализацию агонии, и Тимофей Георгиевич на время станет объектом чьей-то дьявольской забавы. Этот кто-то все время будет отводить часы назад, а то и вовсе останавливать стрелки, внедряя беспорядок и хаос в его, Тимофея Георгиевича, безукоризненный план. Так что следующая неделя станет длиною в бесконечность. Тут бы радоваться лишней минуте, в его-то возрасте, э-э-эх! Но это тоже потом.

А после перемигиваний с бородатым визави нужно будет мухой слетать в «Златку» - за терапией. И взять чего-нибудь на зуб. Он давно забросил идею заполнять холодильник накануне, жаль потом выбрасывать. А так, «Златка» - удобно, через дорогу, не ахти что за презентация, но самое необходимое всегда есть, и открыта почти круглосуточно. Потом у Тимофея Георгиевича будет полчаса привести себя в порядок, сделать то да се по мелочи. Новой бритвой он сегодня не воспользуется - по-стариковски поддался суеверию и не стал открывать подарок накануне. Да и упаковка больно нарядная, хоть ты вообще не открывай. Ну и главное, не учел сегодня время на разборки с казахской инструкцией, Путина на них нет!

Потом сын разберется, зря что ли кормил-поил оболтуса.

В прошлом году сын женился, все давно надежду потеряли - к сорока мальчонка подбирался. Женщины в семье сокрушались, такой парень пропадает, Верочка тихо плакала, а я сразу всем сказал, кому он нахер нужен! Однако ж нашлась дурища, подобрала. Кормит, как на убой. Вот уже и внучку привозили: маленькая живая кукла-пупс, двух с половиной недель отроду - если не спит, то копошится себе или плачет. Назвали ребенка Мирославой, ну не дураки?

Ничего не тронуло его старое сердце при этом знакомстве. Как ничего не тронуло очень давно, когда Верочка приехала домой с их новорожденной дочерью. Неделю был не в курсе, что у него родилась дочь. Верочка тогда училась заочно в своем пединституте и уехала на очередную сессию. И там буквально между лекциями неожиданно родила. Теща сразу увезла их обеих к себе в деревню, не удосужив известить его, страстно недолюбливаемого зятя. Для Тимофея Георгиевича всегда оставалось загадкой, как Верочка вообще при такой матери выщла за него замуж? Правда, это единственный случай в их жизни, когда она ослушалась старую ведьму. Мать свою Верочка, вопреки всякому человеческому разумению, боготворила.

Потом, обильно отпразновав дочь в кругу этаноловых приятелей, он пристальнее взглянул на то, что претендовало на его отцовское внимание. Увидел и лохматую шапку темных волос (густые, сказала тогда Верочка, как у тебя), и маленький смешной рот-губки-бантиком, и две пуговки черных глаз. Но дочь почему-то показалась ему совершенно ни к месту и не кстати. Он не понимал, что теперь нужно делать и что говорить. Дочь в основном раздражала плачем, и фактом, что жизнь у них с Верочкой уже никогда не будет прежней. Внешне она была, можно сказать, полная противоположность ему, и эта непохожесть раздражала больше всего. И тогда он не нашел ничего лучше, как глубоко обидеться на дочь, будто эта кроха, едва родившись, уже успела как-то его предать.

Прячась за обидами, потом и не заметил, как под носом у них выросла редкостная эгоистка и лентяйка. Что он сделал не так? Как у добрых и трудолюбивых родителей могут быть такие дети? Верочка поддразнивала - дочь-то все крошки с тебя подобрала! Ничего подобного, он последнюю рубашку отдаст и никогда не чурался труда, даже самого тяжелого, а эта бездельница на его памяти ни словом ни рублем никому не помогла, от любой хозяйской работы отлынивала, пол дома ни разу не вымыла, ни одной котлеты не пожарила. Верочка так не считала, всегда ее жалела и выгораживала, списывала все на учебу и экзамены, якобы ребенок готовится к следующей сессии (в сентябре?) и картошку в деревню копать не поедет, а остальные мы будем в полном составе, так что хватит рук.

Материнская любовь Верочкина тоже была из разряда благоговения: будто ей не дочь, а дорогой сосуд с ценным питьем доверили – нельзя разбить и расплескать. С другой стороны, девица капризов и причуд не демонстрировала, родителей уважала, в школе виртуозно поспевала, хоть он никогда не видел ее за уроками, свободное время опять же – дома, в обнимку с магнитофоном. Денег, помнится, у него только на магнитофон и просила. Иными словами, радовала общим отсутствием проблем взросления. Может, и зря он так? Что еще родителю надо?

А внеше дочь похожа на свою прабабку - бабу Юстину, ясно как божий день.

Так уж вышло, что именно баба Юстина воспитывала маленького Тимошку. Воспитывала с раннего детства и до того самого момента, когда, зашив юноше в трусы свои небольшие сбережения, благословила на поступление в далекую ленинградскую мореходку. С двух лет Тимошка жил без отца, а с четырех и без матери. Нет-нет, родители оба были живы-здоровы, ничего такого, все хорошо - у каждого новые семьи. Это просто Тимошке ни в одной из них не нашлось места. Поэтому он и жил с бабушкой, она тоже была одинокой. Бабушкиного мужа убили бандиты, промышлявшие в те голодные времена разбоем и грабежом. Пристрелили среди бела дня на собственном подворье, как собаку. Деда убили за идейность: в сельсовете Павел Цишкевич был главным по отлову этого послевоенного сброда, державшего в ужасе окрестные деревни.

Когда-то шляхтич Збигнев Крулевски лишил свою дочь Юстину приданого, считая советского активиста и бедняка недостойным выбором для паненки. Но даже после убийства зятя не простил дочери классового предательства. Не помог ни материально ни словом ни плечом, навсегда ампутировав у себя эту недостойную генетическую линию. Такая вот пся крэў!

А Тимошка родился позже, летом сорок восьмого.

Самое раннее Тимошкино осознание себя как раз и связано с бабой Юстиной. В детскую память крепко впечаталось, как с причитаниями и угрозами бабушка вытаскивает внука из старой канавы. Ручей высох, русло заросло крапивой и ушастым лопухом, но ров оставался по-прежнему глубоким, и для перехода на другой берег сельчане пользовались мостиком, обычным таким, состоящим из двух досок. Тимошке вобщем-то не нужно было на тот берег, он только собирался сгонять по мостику туда-обратно, чтоб испытать свое трехколесное чудо. Они с велосипедом давно изучили все закоулки бабушкиного двора, а тут калитка осталась открыта: бабушка на секунду вышла к бабе Ханне, что через пару домов. Так и сказала - на секунду, он помнит. Но Тимошке до чертиков надоело ее ждать.

Еще он помнит, что на дорожке, бегущей прямо к мостику, велосипедик оказался тем еще заговорщиком! Помнит, как с силой давил на педали, и они почти уже летели. Потом появились и доски. Они там еще образовывали небольшой зазор между собой, и когда в ручье была вода, в зазоре прыгали смешные солнечные зайчики. Он покажет сейчас забиякам свою велосипедную удаль, еще чуть-чуть, сейчас-сейчас!! Но стальной приятель, влетая со всей дури на мостик, зацепился за выступающие края досок, как-то неловко рванулся, подпрыгнул, толчок-бросок-разворот, завис в воздухе, будто в последний миг пытаясь возражать неизбежному, и в следующее мгновение дружный тандем нырнул в глубокий ров - седоком вниз, колесами вверх. Ударов по ходу было два: на крутом склоне и потом, контрольный - на дне. А после вспышки миллиона-миллионов-из-миллионов ярких искр вокруг все разом вдруг стихло и потемнело.

Правда, еще до искр Тимошка успел подумать, что летит зачем-то в бабыюстинин погреб, холодный и мрачный, тот, что настрого велено обходить стороной. И до искр еще успело стать страшно - и что из погреба они с велосипедом не выберутся, и что бабушка их тут не найдет, а если и найдет, то мало точно не покажется, бабушка скорее всего Тимошку отлупит - строгая!

А потом уже да, стало тихо и темно.

Во рту было больно, в той канаве он раньше времени потерял свой первый молочный зуб. И еще что-то где-то болело, а ноги-руки горели огнем от поганой крапивы. И тогда Тимошка заорал. Бабушка будто ждала этот крик и тут же выросла рядом - с прутиком в руке. Достала сорванца из канавы, отругала по первое число и надрала зад.

Но ко всему отняла велосипед, а это было несправедливее зуба - велосипед был папин подарок.

Бабушка сама рассказывала, как Тимошкин отец, этот смоленский голодранец (кажется, в семье традиция не одобрять зятя), наигравшись с Тимошкиной мамой в любовь и семью, потаранил куда-то в российскую тьмутаракань за длинным рублем, а через год прислал сыну вот этот самый велосипед. К велосипеду прилагалась записка, где папа передавал Тимошке горячий привет от маленького тьмутараканьского братишки. После этого от отца не было больше никаких вестей, и его никто никогда не видел.

Есть старая фотокарточка, где белобрысый Тимошка с задорной улыбкой-минус-зуб восседает на папином подарке-велосипедике, а на обороте надпись маминой рукой: «На долгую память дорогому папе от сына Цимошки. Вспомни меня, дорогой папа, и никогда не забывай, что где-то у тебя есть сын». Только до сих пор не понятно, как эта карточка оказаласьв серванте у этого самого Цимошки.

Потом, когда подрос, он ведь страшно злился на отца, хотел разыскать и плюнуть в его бессовестные глаза. Со временем злость поутихла, и просто хотелось, чтобы рядом был отец, как у других. И даже на братишку был согласен. Но жизнь так и не отдала нужных распоряжений.

А велосипед бабушка потом вернула, только еще строже запретила выезжать со двора. Смешная. И наивная...

В боку неопределенно заныло. Ну, значит, пора. Сейчас быстро златка-душ. Тяжело первые два дня, а потом пойдет. А уж до ноябрьских Дзядоў у него будет уйма времени - и отдохнуть и заново подготовится. На Дзяды ведь грех не помянуть. А плохое и тяжелое – оно быстро забывается, именно так устроен человеческий мозг, по ящику недавно говорили.

Телефон на базу - не забыть, когда в «Златку» пойдет. Все-таки в любой момент может позвонить, говорила вроде, звонки у них там, у буржуев, теперь бесплатные...

Что это значит: родители и дети?

Это значит, что дети приняли жизнь от этих конкретных родителей.

Нет никаких других родителей, кроме этих.

Поэтому они самые лучшие родители,

единственно возможные и поэтому единственно правильные родители.

Б. Хеллингер

На подушках.

- Скууууучна-а-а-а... в шахматы что-ли сыграть?!

Роскошная красавица ЖаЖа решила-таки дать отмашку своей товарке. Они сидели за столом друг напротив друга и обе страдали утренней маетой. ЖаЖа откровенно скучала, а товарка выпивала одну бесполезную чашку чая за другой, ибо совершенно не могла сидеть без дела.

- Точно, шахматы! Сейчас-сейчас, Жаженька, солнышко мое, я сию минуту!

- Ах что ты, Мимичка! Ну, какие шахматы с утра? Пошутила я, оставь!.. – Жаженька насладилась эффектом, но уже через мгновение посерьезнела. - А вообще, надо что-то предпринимать. - И перевела взгляд на хозяйку. - Мадам?

Мадам тоже присутствовала за столом, покуривала мундштук и глядела поверх серого дыма - то ли в окно, то ли в преисподнюю. Вопрос она не расслышала, хоть и не глухая. Просто хотелось неприкосновенности.

- Мадам?!!

- Жаженька, ангел, не шуми. – Затяжка. Дым. Неприкосновенность... - Все под контролем.

- Какой контроль, если клиенты разбегаются и репутация трещит по швам? Может, хватит полагаться на волю всевышнего, а то что-то мне подсказывает, что тот не станет покровительствовать нашему бизнесу.

- Значит, придется затянуть пояса, – Мадам не оценила юмора. Затяжка. Дым...

Жаженьке вдруг захотелось запустить в мундштучную диву чайником, вот этим – с кипятком.

...Неприкосновенность.

- Поддерживаю! – подала голос МиМи. – К чему эти распальцовки типа никому не известного итальянского соловья? И где только такого нарыли - репертуар в две с половиной песни, а райдер масштаба Карузо? А благотворительные вечера? Мля-я-я.. Дело хозяйское, но если хотите знать мое мнение, то благотворительность в известной степени развращает клиента - он никогда потом не станет платить за то, что уже имел бесплатно!

Малышка МиМи высказывалась по сути вопроса, а сама сосредоточенно колдовала над черно-белым полем. Строго говоря, не имело значения, чем занимать руки и мозг – шахматы так шахматы! Если бы кто-то сказал, что в доме требуется уборка, МиМи бросилась бы натирать полы. Впрочем, шахматы ее занимали намного больше, чем полы. У них в доме обитал редкий набор, настоящая реликвия ручной работы: из слоновой кости, старый и добротный, а самое удивительное – у фигур были человеческие лица, у каждой свое, неповторимое. Но и это не главное. Главное, в игре фигуры о-жи-ва-ли и открывали свои секреты, и МиМи всех давно знала по именам!

Она все-таки метнулась за доской, поэтому Мадам и Жаженька сейчас с тоской наблюдали за строгим порядком, воцарявшемся на квадратном поле – черные на белом, черные на черном, белые на белом, белые на черном.

Энергии этой девочки можно было бы позавидовать, если бы в вечном рвении не проступало нечто истовое. В остальном - удивительно хороша собой, проста в обиходе и на редкость неприхотлива. А в шахматы играет просто гениально, поэтому хозяйка строго следит, чтобы их духу не было на подушках.

«Что за отрада, моя МиМи!» - с благодарностью подумала Мадам – «Таких бы несколько штук, и остальных можно было бы увольнять».

Впрочем, Жаженька - не менее ценный актив, имеет лучший банк клиентуры. Нечего удивительного: милая и предупредительная, с безукоризненной улыбкой, глаза - кристаллы, речи - сладкие потоки, держится достойно и с коллегами и с клиентами, а с хозяйкой всегда безотказна – чистый ангел! Правда, в последнее время слишком активно болеет душой за общее дело. Все бы хорошо, но только дело у них, надо сказать, далеко не общее.

Это ЖаЖа убедила ее, что благотворительные вечера - необходимый элемент современного промоушна, но идея была не продумана (или именно продумана? – мучила себя Мадам), и на вечера ушло столько средств, что затраты вряд ли когда-нибудь себя оправдают.

Мадам слишком долго живет на свете, чтобы не знать, что за любым ангельским ликом скрывается демон. Может поэтому красавица нигде не задерживается? С другой стороны та держит своих демонов под контролем, и это позволяет им уже длительное время мирно сосуществовать. В конце концов, кто из нас не без греха? Да и кому нужны в работе сентимены? А что взгляд ледяной и не скроешь за улыбкой, так это даже на пользу – этакая Снежная Королева, приглашающая клиента высечь из нее пламень.

Мадам просто возьмет ее на карандаш, но уволить было бы ошибкой.

Тем временем у МиМи было все готово.

- Жаженька, твои белые или черные?!

- Черные, лапочка!! – было без разницы, какими проигрывать.

- Нужна новая кровь, – невпопад заявила Мадам. Сия мысль рождалась в ней в режиме многократного повтора и приводила к напряжению лба, которое в свою очередь служило одной цели - придать выдающейся мысли еще больше весу. Эти ужимки напоминали Жаженьке комичный эпизод из Двеннадцать стульев, когда Киса Воробьянинов пыжился и надувал щеки - «Да-а-а-а... Уш-ш-ш-ш..»?

- Опять одни разговоры, скоро по миру пойдем. Пропадаю у вас за гроши, а меня между прочим в любом доме примут!

- Жаженька-а-а-а, не зарывайся!!!

«Вот...!» - ругнулась красотка, а вслух добавила:

- А давайте я за пирожными слетаю! К черту шахматы, заточим по сладенькому! Мадам, вам ведь шоколадных эклеров?!

- Жаженька, миленькая, я сбегаю за пирожными, я!!- подорвалась неугомонная МиМи, тут же клюнув на новую идею.

- Ну что ты, солнышко, ты ведь...

- Позволь мне, ну позволь-позволь!!!

- Ах, душа моя, господь тебя благослови! - расчет оправдался, не самой же бегать за пирожными? - Мадам, можно Мимичка возьмет денег из кассы?

«А ведь они здесь на равных» - снова отметила про себя Мадам.

- Лапулечки, ненаглядные мои, подойдите, поцелуйте старую Мадам! – хозяйка неожиданно расчувствовалась, и на глазах навернулись слезы: как она может кого-то уволить? Что она без них будет делать, без лапулечек своих, ягодок своих? Не самой же на панель. Но МиМи уже унеслась.

Жаженька подошла к хозяйке, обняла и чмокнула в щеку. В последне время ее мутило от этого ритуала. Мадам совершенно себя запустила – поплыла и до костей провоняла табаком.

Но мало того, она продолжает сводить бизнес в могилу первобытным менеджментом. Нужна новая кровь. Именно – в руководстве! Жаженька все сделала бы по-другому - интерьер, клиентура, название. И девицы ведь отбились от рук. Своей склонностью к мелодраме Мадам развела с ними совершенный беспредел, и теперь здесь поможет только старый добрый кнут.

Жаль, что на свое дело пока не замахнуться, есть неплохие сбережения, но собственное помещение ЖаЖа не потянет. Так что придется зажать нос, закусить губу и продолжать ублажать Мадам со всеми ее причудами.

А девочек Жаженька набрала бы к себе - закачаешься! Есть несколько на примете. Взять хотя бы их Куку. Месяца полтора назад Мадам в припадке милосердной амбиции подобрала ее на какой-то помойке, дала крышу и заработок. Эта звезданутая могла бы приносить хороший доход, но оказалась совершенно неуправляемой. Мадам уже желала бы ее выгнать, но роль благодетельницы слишком целебна для больного тщеславия. Плюс вбила в голову, что вместе с Куку в учреждение должна прийти удача – по принципу: птица пометила, быть деньгам. Как легко старая дура попадает в собственные ментальные ловушки! А КуКу вдобавок утверждает, что не помнит, где живет – этакая потерянная душа. Ой, все! Как с такими прибабахнутыми воротить дела? Иногда ощущаешь себя как в приюте для умалишенных.

Мадам недальновидна. Куку не талисман, а находка для их бизнеса: легкая тронутость – это так пикантно! «А давайте полетим с вами к звездам» – говорит она клиенту. «На какую изволите - Сириус, Фомальгаут, Минтака?» И добавляет: «Для звездных полетов ведь до сих пор не придумали средства более совершенного, чем ваша ракета, позвольте только проверить, хорошо ли заправлен бак». Ха-ха! «Дуй -XZ» - так Куку называет звездные ракеты, а вместо XZ клиенту предлагается подставить то, на что хватает фантазии. Ну не шедевр?!!

Так что КуКу одна из первых в списке, только бы окончательно не свихнулась на своих полетах. И не сбежала, бывали прецеденты.

А вот МиМи очень надежна, своеобразная страховка на все случаи жизни. Как-то Жаженьке пришлось уехать, так Мисс Перпетуум Мобиле умудрилась сохранить для дома всех ее клиентов, работая в две смены. От ее энтузиазма они с Мадам иногда даже устают. Там какие-то сложности в жизни, и девчушке нужно их оплачивать. Ну да ладно, главное, чтобы сложности не заканчивались.

Сегодня пятница, и в пятницу они обычно устраивали тематические вечера. Приходило много народу, каждый находил себе интерес, денег не считали, шампанское лилось рекой, девочки визжали от восторга и задирали юбки, клиенты утопали в интриге, Мадам ликовала и даже сама иногда оголяла старую коленку, чего уж! Сейчас народу ходит в разы меньше, поэтому тематикой вечера никто не заморачивается - учреждение открыто, но развлекает каждый себя сам.

У них, конечно, есть спонсор, иначе бизнес Мадам просто не мог бы существовать. Поговаривают, хозяйка была его любовницей, и когда он ее бросил, то из чувства вины отдал ей этот свой дом и обещал до гроба помогать материально. Неуемная амбиция позволила ей устроить из дома салон. Но название – «На подушках» - сразу выдает дилетанта, человека не имеющего ни понятия ни опыта в их специфическом деле.

Жаженька обязательно сменит название. «На подушках» - что за моветон?!

Спонсора звали безлико - Отто. Настоящего имени никто не знал. Раньше Отто активно принимал участие в жизни учреждения, но постепенно отошел от дел. Теперь редко появляется на вечерах, хотя девочки его обожают, а Мадам до сих пор становится невыразимо глупой в его присутствии. На правах учредителя он имеет право на любое развлечение, предлагаемое домом, а старая курица от этого психует и сосет мундштук.

У Жаженьки свои планы на Отто. Она уже добилась много - кажется, он в нее влюблен! Осталось устранить только кое-какие препятствия. Малышка МиМи, к примеру, не легко отступится от старого ловеласа. Так забавно наблюдать, как она поджидает его прихода по вечерам, и едва завидев, срывается как подстреленная лань - за порцией благосклонности. В спонсоре действительно есть нечто, вынуждающее женщин временно выпадать из рассудка - хорошо, что у них в бизнесе кадры ценят не за ум.

Но Жаженька всегда была иммунна к любому виду мужского обаяния, поэтому только ей и доступна роскошь иметь планы.

...мягкая неоновая подстветка.. лиловая, Жаженька обожает лиловый...название она придумает с обязательным участием имени Zhardine S... у нее звучное имя, и этим непременно нужно воспользоваться.. в топку псевдоним, она ведь больше не будет здесь работать!...

* * *

- Господин Отто, приветствую вас! Давно не заходили, девочки волнуются, все время о вас спрашиваю, надеюсь все в порядке?

Раньше эта фраза принадлежала Мадам. Сейчас она наблюдала, как Снежная Королева очаровательно улыбается и излучает вселенское радушие.

Жаженька и вправду была рада, что первая перехватила внимание редкого гостя. Спонсор был из тех мужчин, чья благосклонность завоевывалась не чарами, а настойчивостью и ловкостью. Прямо как трофей – кто шустрее, тот и отхватил! Иногда даже складывалось впечатление, что мужчина совершенно не имеет своей воли в этом вопросе. Тем лучше.

Только они успели троекратно расцеловаться, как господин твердо ее отстранил и раскрыл объятия куда-то навстречу – ну разумеется: из дальнего угла на него уже неслась лань! С разбега вскочила на гостя, обвила ногами, сомкнула крепкое кольцо из рук, приклеилась-застыла-вросла. Оторвать ее сейчас было бы невозможно, так что кавалер, извиняясь перед предыдущей дамой, картинно закатил глаза – мол, что тут поделаешь, следует переждать. Дама с пониманием кивнула.

- Я еще свободна, чур, меня!!..Ну скажи, я ведь самая лучшая?! Лучшая-прелучшая!!!! – МиМи не ослабляла хватку, но уже залилась щебетом.

- Ты великолепна, детка, это правда! Ты – самая лучшая-прелучшая!!

- А сегодня у меня новые чулочки, совершенно фантастические, такая удача!!

- А ну, покажи!!

- А ну, смотри!!!

Лань соскочила на пол, рывком раскрыла подол и взору открылась стройная ножка в белом кружевном чулке – блеск! Через миг задернула чудесный вид и показала язык.

- Вот!!

- Ничего не раглядел, а ну еще покажи!! Покажи-покажи!!! – распалял Отто.

МиМи тут же вздернула ножку на стол, подол платья послушно рассыпался, и публике предстал вид, еще более великолепный. Друг помедлил будто в замешательстве, будто не решаясь поверить чуду, будто... он пробежался пальцами по нежному шелку...

- Вау!.. – восхитился. - Шелковые?!

- Да, шелковые!! Знала-знала, что угадаешь!!!

- М-м-м.. жаль будет, когда порвутся... – поднял бровь и нарисовал на чулочке воображаемую линию разрыва.

- Нисколько не жаль! Нисколечки! Хочешь, сама сейчас порву, прямо сейчас, здесь, для тебя?!! – Мими уже гипервентилировала.

- Порви детка, прямо сейчас, здесь – для меня, да! Да!!!

- Ж-Ж-Ж-А-А-А-Х...!!!!!!!

И детка в один прием разодрала изящную ткань в пыль.

- Умница моя, лапочка моя, ты – самая лучшая, да!!! – продолжал восторгаться шельмец. Потом что-то вспомнил, нырнул в боковой карман, достал купюру и сунул в вырез Мимишного декольте. По ходу припечатал к девичей шейке благодарный чмок: за преданность. – Купи себе новые, милая - самые лучшие!!

В зале кто-то зааплодировал.

- Жаженька, присядем где-нибудь, теперь можно и коньячку.

- Всенепременно! Ваша ложа ждет.

Мадам следила за сценой из своего кресла и тосковала по несбывшемуся. Несбывшееся находилось рядом, трогало чужие коленки и прикладывалось губами к молодой коже. А с ней уже и здоровается через раз: все больше шлет через кого-то свои дежурные почтения. Затяжка... и Мадам утонула в анестезирующем дыме...

По залу прошло оживление – это чокнутая Куку, колыхаясь музыке в такт, плыла между столиками-диванами-декорациями и рассыпала присутствующим воздушные поцелуи. «На счастье» – заклинала полоумная, пипец! Неужели вышла на работу? Что же такое случилось на наших небесах??

Жаженька к тому моменту уже вовсю ворковала над спонсором, погружая обоих в мягкую пучину флирта – увлекательного, тонкого, щекотливого и ни к чему не обязывающего. В деле флирта ей не было равных, но всегда нервировало, что Отто не позволял себе перейти черту, за которой флирт становился обязывающим. И вообще, немного странно - вокруг него так много слухов, но ни один еще ни разу толком не подтвердился.

- А вот вас-то мне и нужно, мистер! – звезданутая была далеко, но уже двинулась к ним в ложу. – Вы сегодня здесь, откуда бы я могла это знать?

- Здравствуй, КуКу! Даже предположить не могу, чем обязан.

Она уже стояла на пороге, однако, Жаженька решила, что хватит с нее на сегодня сцен:

- А ведь у нас удивительные новости, господин Отто! Милая КуКу, вероятно, хочет вам сейчас рассказать, что вспомнила, где живет - какое счастье для всех!

- Да это же просто невероятно! Куку, рад-очень-рад за тебя! – подхватил Отто - И где же ты живешь, расскажешь мне?

- А ведь ни у кого не было сомнений – на звезде! И звезда наша далеко-далеко, и нужна ракета, чтобы девочку туда отвезти, так ведь, КуКу?!! Ха-ха! Но господин Отто у нас в гостях, - не унималась Жаженька, - и не занимается межзвездными транспортировками! Ха-ха-ха!! Но солнышко, посмотри вокруг - в зале сегодня присутствует много мужественных мужчин, и каждый из них будет счастлив доставить тебя на любую звезду, какую ни назовешь!

- А как называется твоя звезда? – спонсор обращался к КуКу.

И тогда она прошла к дивану, опустилась на пол прямо у его ног и самым естественным жестом уложила голову на мужчине на колени.

– Не нужно никуда лететь. Звезды ведь и с земли видны, просто нужен хороший телескоп. Я давно в поиске. Но знаете, вокруг одно фуфло, подделки. Аппарат требуемой мощности - это большая редкость, и мне страшно не повезло испытывать в нем нужду. Но у вас есть то, что я ищу. Обещаю, через ваш уникальный телескоп мы увидим самые далекие и самые красивые звезды, увидим в полном великолепии! А еще мы увидим другие миры и однажды увидим наш дом. Вы же тоже скучаете по дому? Мы все скучаем по дому! Я знаю, вы из наших. И Мадам из наших. И тот интеллигентный клиент, что платит мне за разговоры – имя забыла! – тоже из наших. Я наших четко определяю. Наши всегда определяют друг друга, только не всегда могут это выразить. Это нельзя выразить! Поэтому они никогда не признаются друг другу в узнавании, и от этого жутко одиноки.

Спонсор молчал. Жаженька с брезгливостью выжидала.

- Мы ведь будем способны увидеть звезды, иначе какой во всем смысл?! – заключила малохольная.

Она не смотрела на своего собеседника, голова по-прежнему мирно возлежала у него на коленях, и теперь все стихло. КуКу закрыла глаза, странная поза, казалось, не причиняет ей никаких неудобств, дышала она ровно и спокойно...потом все более поверхностно...Минута...вторая... Уснула???!!

- Что за бред?

- Жаженька, дружочек, поди передай Мадам мое почтение.

- Но...

- Чмок тебе! И шторку в ложе задерни за собой, будь любезна.

- Всенепременно!..

Отто и КуКу остались одни.

И тогда он вдруг усмехнулся и провел КуКу по волосам.

- К чему это цирк, милая, ты же очень даже вменяема?

Милая открыла глаза, потянулась, медленно поднялась с пола. Она села рядом с мужчиной и, улыбнувшись, взяла его лицо в ладони:

- А вменяемую меня к тебе не подпустят.

... - Мадам, вам не кажется, что этим двоим слишком много позволено под вашим крылышком.

- Так и есть, не могу их потерять.

- Типа ангелы-хранители оба? Бесит, что любой несостоятельности сразу же присваивается ангельский чин.

- Не рассуждай о том, о чем не имеешь понятия.

- Что должна означать сия мудрость?

- А то, что у каждого свое место. Лучше скажи, как тебе новенькая?

- Настоящая королева эксгибиционизма!

- В известной мере, эксгибиционизм – наш хлеб. Попробуешь ее выжить, вылетишь из салона.

- Да разве я...?!

- Это мое последнее предупреждение.

И после мундштучной паузы:

- Лапушка, глянь-ка.. там, за центральным столиком скучает компания новичков, боюсь, как бы не сбежали. Кому их доверить?

- То-то и оно! – Жаженька поднялась и чмокнула хозяйку в прокуренную щеку.

а чей это текст? Жаженька перепутала. Киса Воробьянинов надувал щеки не в Золотом теленке, а в 12 стульях...

ЗЕЛЁНАЯ ЛАМПА.

эк вы автора подловили, сразу видно, что другие темы внимательно читали)..

конечно, это не Жаженька перепутала, а автор – неуч).. знаете, так случается в письмотворчестве, когда автор незаметно для себя приписывает героям собственные комплексы)..

благодарю за подсказку, исправлю... пусть наша героиня будет умница!)).....

(а тексты мои, если что.. намеренно не подписываю, чтоб не позориться..)

да, захожу читать )) а вот Вас совсем у нашей Лампы не видно, радуете других, а нас покинули...

ЗЕЛЁНАЯ ЛАМПА.

У вас же думать надо!...

(зайду)

спасибо, рад...

ЗЕЛЁНАЯ ЛАМПА.

О чем плачет свадхистана?

Огромное «Я!» над входом привлекало внимание. Прохожие замечали его сразу, с какого бы направления ни повернули на нашу улицу. Буква переливалась тонкими нюансами цвета: плавно переходила от лилового к розовому и обратно от розового к лиловому. С макушки Восклицательного Знака в это время, в точности повторяя буквенный тон, стекала мягкая световая капля – вниз и до круглой точки..кап!.. и исчезала. Потом опять начинала свой путь сверху - снова вниз и до точки ...кап!.. а потом еще...точка ..кап!..и еще и еще..кап-кап-кап...

...лила-роза-роза-лила-лила-роза-кап-кап-кап... однообразно пела неоновая шарманка...

И вдруг наша Буква начинала мигать. Ни с того ни с сего, нервно и тревожно. Казалось, она пытается предупредить об угрозе или, может, хочет сообщить о своем намерении погаснуть - ну, будто жить ей осталось всего ничего, считанные секунды...вот сейчас остановится пульс...вот..сейчас, вот-вот..смотрите.. секунды..вот-вот-вот-вот-вот.. Прохожие, народ хоть и бывалый, всегда покупались на этот безмолвный крик и инстинктивно притормаживали, почуяв какой-то близкий конец. Многие даже останавливались в желании засвидетельствовать: конец у нас всегда в почете, кто бы там ни умирал.

Масла без сомнения добавлял Восклицательный Знак. С началом тревоги капля тоже прекращала свое мерное движение и Знак как бы замирал в испуге - с тем, чтобы через мгновение начать наливаться ярким неоновым светом – от нуля и до полной мощности, будто кто-то удерживал пальцем кнопку невидимого диммера... все ярче и ярче.. от нуля... ярче и ярче.. до полной мощности, до самого пика...барабанная дробь в предвестие апокалипсиса...и в момент, когда буквенная пара должна вспыхнуть в последнем порыве и угаснуть на веки - boom! - Буква с выражением непричастности на лице (я чё? - я ничё) возвращалась к своей шарманке, а Восклицательный Знак – к потоку прерванной медитации. Прохожие же, оказавшись в очередной раз в дураках, вспоминали вдруг о делах и дальше пускались по запланированным маршрутам.

...лила-роза-роза-лила-лила-роза-кап-кап-кап...

Кто бы ни повесил сюда эту конструкцию, без сомнения имел в планах как можно заметнее себя обозначить.

Мужчина средних лет торопливо вошел в дверь под буквой. По тому, как он проигнорировал неоновый призыв и оставил без внимания убранство входа, можно было судить, что он здесь привычен. О входовом убранстве нужно сказать отдельно. Те, кто приходят сюда впервые, обычно - вдох - замирают у двери: ее облагораживает красочная фотография девушки в полный рост - в натуральную величину. Не подумайте ничего такого, девушка одета. Красный костюм из бархата, высокие сапоги наездницы, вместо брюк с заплатами - кокетливые шорты... полупоза...изящный изгиб...она очаровательно улыбается посетителю. Хлыст за ненадобностью брошен на пол: в руке наездницы теперь веселый леденец и по задумке он приближается к улыбке. Улыбка сверкает обещанием. Над головкой леденца броский мем «Make Love» - красным, а внизу у хлыста «Not War» - будто чей-то обрубленный хвост, угольно-черным. Выдох.

И только тогда все становится на свои места, когда посетитель узнает в наезднице нашу восхитительную Жаженьку! Но умоляю вас..тссссс..оставьте старые замашки.. сегодня в ходу новый бренд – Zhardine S, с титулом еще не решено....что вы говорите – мадам?..нет-нет, ни в коем случае – такое копипастничество. А звучное имя еще заиграет над входом, с титулом или без, дайте же время!

За дверью тоже прослеживалась попытка на вкус, но наш торопливый гость и к этой попытке остался равнодушен. Открою вам секрет: он в глубине души испытывает сильнейшее благоговение ко всему, что описывается формулировкой класс, особенно в отношении интерьера и всякого другого образа существования - фибры, знаете, генетика. Внутри помещения класс отсутствовал, фибры не звенели, генетика спала - так чего тут возбуждаться?

Жаженька сидела за рабочим столом и делала вид, что работает. Отто знал, что дел у нее нет, и начал было...ммм-угу...но красотка отстранилась и уставилась на него в нетерпении – ну же, не томи!

- Мадам не против.

- Ба!.. Как тебе это удалось?!

- Стоило там появился.

Жаженька ощутила укол ревности, но в рамках менеджмента позволила Отто продолжить начатое...

Мадам не скрывала своего торжества, когда сегодня утром он явился на ее пороге, только успела подумать, что цветы от старого друга были бы сейчас вполне уместны. Она догадывалась о неловкости момента и не стала вынуждать Отто произносить вслух суть своей просьбы, просто предложила чаю с пирогом. В конце концов они оба знали, зачем он здесь. Отто оценил и чай и пирог. Что до неловкостей - Мадам зря напрягалась ради него, но пусть, ему приятно.

А тиара с утра – это шедеврально! В остальном хозяйка выглядела сносно.

- Надо подумать, как туда одеться, – Жаженька брезгливо подбиралась: расслабиться не удалось, мозг выжигало перспективой.

- Лучше подумать, как туда раздеться, ха-ха! – Отто, наоборот, ничему и никому не позволял стоять на пути к своему расслаблению.

- Не хами!

- Лапочка, к чему сейчас нервы, все уже решено.

- Мне нужен новый наряд!

- Зачем?

- А тебе костюм!

- И не подумаю.

- Плебей!

- В твоих мечтах.

- Иди в сад!

- Замени «с» на «з» и повернись ко мне спиной, ха-ха!

- Фи-и-и... с тобой невозможно серьезно разговаривать!

- Зато со мной можно серьезно кайфовать, тебе стоит как-нибудь попробовать.

- Не тогда, когда в карманах пусто.

- Это простой человеческий выбор имхо.

- Не умничай.

Дела действительно шли плохо, если не сказать катастрофально. Полгода назад на почве фундаментальных разногласий с руководством Жажа навсегда покинула подушечный салон. К тому моменту Отто был ею окончательно приручен, но на выходе дверью не хлопнул, а лишь аккуратно прикрыл: без шума, картинно закатив глаза – мол, что тут поделаешь, следует переждать. Мадам с пониманием кивнула. Это понимание ему потом дорого стоило.

Вообще-то Жажа планировала с Отто дела, а не любовь. Но Мадам нарушила все планы.

Вскоре после ухода опальных любовников она подвергла свой бизнес реконструкции: закрыла салон, открыла клуб. Клуб был заявлен как учреждение «творческо-интеллектуальной направленности с элементами ретроспективного фу-туризма». Что это означало, Мадам и сама не могла бы вам объяснить, но предпочла довериться чутью. Она сплотила вокруг себя свиту, сплотила вокруг свиты себя, похудела, посвежела, сменила прическу и цвет волос, перешла на изделия из благородного табака и для пущей верности окурила всех благовониями...рэкс-пэкс-фэкс...она больше не хочет быть всеобщей дурой...и поплевать...

Жажа изводилась от незнания, что происходит за закрытыми дверями, но узнать было не у кого. Отто к Мадам тоже ни ногой, как ни отправляла. Было известно, что девочки там и дальше работают, только теперь на новых условиях...фристайла?..фриланса??..фриборна???...иными словами Мадам полностью сняла их с содержания, но позволяла свободно (фри-) приходить в клуб в рабочие часы и брала за это паушаль.

Она превосходила самое себя - разработала систему предварительной записи клиентов к полюбившимся девочкам, лично координировала встречи и иногда адаптировала их как романтические свидания. Так, клиенты получали ответ на индивидуальные нужды, девочки добились относительной стабильности заработка, а Мадам нашла выход творческому импульсу - и по такому случаю прикупила тиару, имеет право.

Клиенты по слухам были все те же, только теперь к их статусу добавилось определение «клубные» – клубные члены, что повлекло за собой уплату взносов, таких же грязно-нецензурных как и паушаль. Удовольствие сомнительное, но чего не сделаешь ради статуса? Кому и как была выгодна реконструкция до сих пор не понятно, но случился, надо думать, очередной виток безумия Мадам, грядущие последствия которого не мог бы предсказать никто на земле. Зато сейчас было весело и таинственно, в городе объявлена новая инициатива в сфере досуга, а рейтинги учреждения вальяжно поползли вверх.

Как он потом объяснил, им все еще двигало глубочайшее чувство вины – следующая волна этого чувства – и он никак не мог отказать Мадам. А как нужны были эти средства Жаже! Но она стойко отнеслась к душевно-финансовой трагедии Отто и оставила страдальца при своей груди, приняв все случившееся как часть кармы. Неожиданное умение сопереживать крупно возвысило Жаженьку в собственных глазах, такой себе приятный бонус. Они прошли короткую и драматическую судьбу нового салона вместе, рука об руку, от начала и до конца. Отто вблизи оказался весьма преданным товарищем и Жажа его за это очень ценила. Он стал ей близок, она делилась с ним сомнениями, тревогами и неуверенностью, даже плакала на мужском плече. Но салон нужно было раскручивать и это требовало жертв: владелице приходилось много работать, а товарищ свою дань отдавал тем, что не требовал ее после работы, он мог и так и так.

Персонал они себе позволить не могли. Как и предполагалось, у нее начинали две девочки, но заработать в салоне «Я!» не было никакой возможности, ведь клуб Мадам - через дорогу. Даже старые Жажины клиенты поддались инерции и не спешили заглянуть в личный салон фаворитки, уж не знаю, что им там наобещала Мадам. А девочки и сами быстро покинули Жажу: МиМи ушла в тихую задумчивость (поговаривают, она теперь целыми днями у Мадам играет в шахматы, выигрывая у себя партию за партией. Хозяйка ее кормит и освободила от паушаля), а полоумная сбежала, дрянь. Старуха неожиданно излечилась от суеверия и вышвырнула КуКу на улицу, лишив все ангельских чинов. Жажа сразу подобрала, но через месяц ненормальная слилась в неизвестном направлении, никак не озаботившись заработанным

.

Так что Жаженька, пытаясь наладить бизнес, рвала жилы одна, а Отто в это время посматривал на здание через дорогу.

....

- Жаженька, радость наша... постройнела, похорошела, хотя куда уж лучше..тьфу-тьфу-тьфу на тебя...и платье по последней моде - бретелечка.. бантик.. поясочек.. оборочка.. разрез.. мушечка на щечке...муррр...чудесно!!

- Спасибо, милая Мадам, я неимоверно скучала! Очень-очень рада вас видеть и всех-всех остальных. Но только скажите мне, где вы потеряли двадцать лет? Ха-ха! А тиара – просто шик! Брилльянтовая?

«Перебор... нервничает, бедняжка» - кольнуло в сердце у Мадам, но не стала огорчать, успеется. Тигрицы расцеловались. Отто был удовлетворен: его девочки снова были под одним колпаком, а то взяли моду - индивидуализироваться.

Жаженька окинула цепким взглядом зал:

- Я смотрю, знакомые все лица.

- Все давно налажено, вливайся.

- Стандарт, вероятно, поднялся?

- При твоих способностях быстро нагонишь, лапулечка, – и Мадам профессиональным жестом указала в направлении дальнего столика, приютившего нескольких посетителей. - Девочки все расписаны, а в зале сегодня аншлаг...мм..

...

- Я пропустила твой день рождения в этом году ... вот - держи!

Мадам протянула Отто нечто, похожее на свернутую грамоту - лист плотной бумаги с позолотой, перевязанный красной лентой. Ленту украшал внушительный бант. Подарок был готов еще к актуальной дате, и она терпеливо ждала визита.

- Благодарю, – Отто без интереса развернул рулон. В глаза бросилась печать на полстраницы: круглая, красная, инквизиторская. Она уводила внимание от текста, который помпезно заверяла. Сам текст состоял всего из трех строк и был зачем-то выписан орнаментальной вязью – автор грамоты ушел в совершеннейший разнос в стремлении манипулировать эффектами! Отто пробежался глазами по тексту, еще раз и еще.. Назойливая вязь мешала уловить смысл: кажется, Мадам только что одарила его статусом платинового члена клуба с пожизненной аккомодацией в апартаменте повышенной комфортности. Отто онемел. Мадам упивалась результатом.

- Что молчишь, доволен, старый хрен? Ха-ха!

- Сударыня, вы превзошли себя. – Отто потянулся было к ручке дарительницы.

- Ой, не начинай! – Мадам отдернулась.

«..и в мыслях не было» – проскочило на периферии сознания.

- Знаешь, - продолжила Мадам в задумчивости, – я всю жизнь считала, что важно научиться прощать. Считала, что прощение приходит через понимание, через анализ мотивов поступка, через познание и принятие внутреннего несовершенства обидчика. Я все время пыталась добраться до причин неблагодарности - пустое! А оказалось просто: прощение приходит через реванш. Когда обидчик наказан, тобой или провидением, прощение случается само по себе - в обход всех причин и зова психологии. Может показаться, что это простой путь, но не доказывает ли это его органичность?

- Я понял.

- Ну что ты, дорогой, - умилилась Мадам, - мы давно условились, что ты вне всякой философии! - Сейчас она смотрела в сторону дальнего столика, где колдовала Снежная Королева. – А малышка в принципе очень способная, где-то жаль, что на свои рельсы встать не получилось. Второго шанса в нашем бизнесе не будет, один-то редкость, раз на миллион - trou de loup, что ни говори. Ты случаем не влюблен?

- Не впутывайте меня в свои разборки.

- У продавщиц дешевых эмоций век короткий, но при твоем покровительстве я могла бы его продлить, а так здесь ей недолго осталось.

- Почему бы не оставить все на волю провидения. Так ведь органичнее, нет?

- Ты зря на меня злишься.

- Все, чего коснулась ваша мысль, Мадам, уже не подлежит восстановлению.

- Ты, однако, совсем неплохо сохранился.

- Твоя мысль меня никогда не касалась.

- А это по-твоему что? – Мадам кивнула на грамоту. – Не мысль?

- Это - не мысль. Это - кол на дне.. как там выше?...trou de loup.

- О, как! Дык возвращай же скорее!!

- Зачем? С меня как с гуся, а ты на этот раз перемудрила и угодила в собственную trou, дорогая. Угодила, ибо слепо идешь на запах добычи. И теперь вместо того, чтобы с интересом охотника-исследователя наблюдать за жертвой, будешь сама долго и мучительно издыхать на дне - в одиночестве. И вытащить тебя оттуда не в силах абсолютно никто.

- Ой, все!... Э-ка тебя под буквой-то перемкнуло, ха-ха!!

- Меня утомил этот разговор, я пойду к себе, ты не против? Апартамент на третьем этаже - направо-налево?

- Налево, как ты любишь.

- И пришлите коньячку, хозяйка, в горле за полгода пересохло.

- Всенепременно!

И Мадам сверкнула тиарой.

....

Отто сидел за столиком на просторной террасе апартамента повышенной комфортности, что на третьем этаже - налево. Было уже совсем поздно, и события дня улеглись, обнажив внутри привычный дискомфорт. Когда полупустая бутылка дала свое добро, Отто поднял в небо глаза и безошибочно нашел там одну звезду. Она была маленькая, еле заметная, точечная, но из всей россыпи миллиардов безликих звезд только она была ему знакома. И если какое-то время на нее пристально смотреть, звезда обнаруживалась навстречу, приободрялась и становилась такой удивительно живой в своем мерцании.

Коньяк хотел от нее сообщений.

«Спокойной ночи» - промерцала звезда сто световых лет назад.

«На связи» - мгновенно отстучал коньяк.

«Класс!» - отозвалась звезда.

«А то!»

Отто вдруг от всей души расхохотался... А-а-а, тоже - спишем на коньяк!

Кукла, которая никогда не стала моей.

Я все еще играю как ребенок, не смейтесь. У моих сверстниц уже стали появляться другие интересы – наряды, косметика, мальчики, а мне вот еще совсем недавно понравилась кукла, знаю)) Обычный магазин игрушек, наш местный, мимо которого стопиццот раз хожено в музыкальную школу и обратно, скучный и однообразный. И вдруг в один прекрасный день в старой витрине появляется она - красивая как звезда. Такая, о которой грезилось. Такая, что когда она возникла там, за стеклом, весь мир сразу стал разноцветным, заиграл, зазвенел, зажурчал и закрутился в правильную сторону. Мир стал совсем настоящим, а я ведь всегда знала!

- Папа, можно мне ту куклу?

- У тебя же есть Машка, да и большая ты уже для кукол.

- Ты не понимаешь, Машка – это Машка, а эта – праздник!

- Это очень дорогой праздник, обрати внимание.

- Да, но я очень долго ничего не буду просить, вообще никогда ничего не буду просить, обещаю. Только один этот праздник, папочка, один-единственный!

- Мы не можем себе позволить бессмысленные праздники, доча. Попробуй переключиться.

Но как тут переключишься?

И начался мой праздник. Праздник, который был всегда со мной: он со мной был, он со мной жил, он со мной спал, он со мной ел, делал уроки, смотрел фильмы, хохотал над анекдотами, резал со мной в «дурака», гонял на велике, не жаловался, не ныл, не смеялся над моими большими ушами, сильно раскачивал нас на лодочках в парке - так, что мы доставали руками до облаков, с ним у меня вырастали крылья и я ничего-ничего не боялась. Ничегошеньки.

Иногда я спрашивала у папы, не появились ли у нас случайно деньги на праздник - ну вдруг? - ведь он каждый день ходит на работу. У меня удивительный папа, самый лучший, но когда он отмалчивался на важнейший в моей жизни вопрос, я безудержно злилась, так злилась, что хотела броситься на него с кулаками и потом убежать из дома.

Тогда я просто продолжала мечтать. Приходила к магазину и зависала часами перед стеклом. Я даже записалась в библиотеку, чтобы лишний раз пройти мимо, библиотека ведь в одном здании с музыкалкой: музыка в левом крыле, книги в правом.

К витрине тянуло просто магнитом, кукла была восхитительна! Но главное, она была моя. Уже давным-давно моя, и ничего, что пока еще по ту сторону. Я точно знала, как это – когда она моя. Это чувство ни с чем не спутаешь, я могла бы хоть сейчас рассказать вам все в подробностях. То, что она выберется из-за стекла сюда ко мне - вопрос времени. Иначе и быть не может, ну как вы не понимаете простых вещей!?

А пока моя красавица в пути, можно было разглядеть мельчайшие детали кукольного туалета, каждая из которых представляла из себя (по моему мнению) законченное совершенство...строчка, пуговка, лента в волосах. И даже веснушки - кошмар всех девчонок - совершенно не портили пластикового лица, а делали его живым, особенно, если долго смотреть. А протяни сейчас руку, можно провести по волосам...вот тут...сверху-вниз...справа, а потом еще слева...и почувствовать необычайно мягкий шелк. У Машки волосы жесткие и путаются, а эти совсем-совсем как настоящие, это я вам опять точно говорю. Но руку протянуть нельзя – витрина.

Сколько времени так прошло, сказать не могу. Наверно, целая жизнь – яркая, насыщенная, совсем не похожая на ту, где праздники только для маленьких, а большим не по карману. Но только однажды меня озарила простая и логичная в моем возрасте мысль, что куклу вообще-то могут купить.

Мою куклу - купить?

В любой момент, хоть бы даже и сию минуту.

Сию минуту??

Абсолютно. И вовсе не тебе.

Не мне???

Представь, завтра ты идешь мимо витрины, а куклы там нет.. ведь такое возможно.

Куклы нет? Такое возможно?? А как же мой праздник???

И тогда я забросила музыкалку и перестала посещать библиотеку. И никогда больше не хожу той дорогой. Я никому не могу отдать мой праздник, понимаете?

Там, где трава позеленей...

Живут соседи, люди, братья.
Кто умный, кто талант, кто так.
Жизнь раздала всем по понятьям -
кто счастлив, кто себе дурак...

Понятья те просты до скуки:
живи, люби и Бога чти.
И правил несколько, чтоб муки
никто не встретил на пути:

не лги и не прелюбодействуй,
не возжелай чужого - грех!...
не унывай, трудись и действуй,
когда один призыв на всех.

Жизнь - договор, и за повинность
награда ждёт любого в срок.
Награда - мир, свобода, милость
и мудрость, и богатство впрок.

Но стоит правила нарушить,
украсть, чужого возжелать,
пойти и не свое разрушить,
да и свое - ни дать ни взять,

и бога возгневить, взывая:
"Хочу травы зеленой той,
что у соседа за забором
мозолит глаз, хоть волком вой...

Трава там цвета изумруда
цветами пышет, жизнь, прилив!..
А у меня сорняк-паскуда
пошто господь несправедлив?" –

и гнев кипит, клокочет прямо
внутри сжигая все дары,
а без даров - могила, яма
и благодать сквозь все дырЫ...

"Мне без травы соседской, сочной
не в радость все твои дары
хочу траву и всё..и точка!.."
но только тихо с той поры –

не отвечает Бог молитвам,
и к просьбам безучастен стал..
"Ах так?..тогда иду на битву,
я ведь тебя предупреждал!

Возмездья час не за горами:
когда погаснет в окнах свет,
траву помну я сапогами!!...
Ты снова промолчишь в ответ?

Ну, а потом покаюсь рьяно,
порву рубашку на груди,
наружу выверну карманы,
завою, Господи, прости!..

и разобью башку апстенку,
и лоб в молениях сотру,
а мало - я опять прилюдно
на удобренье изойду.

Но ты ту тварь, что за забором,
не будешь больше всех любить,
а заклеймишь ее позором
за то, что вздумала учить,

какой траве быть, птичкам, раю,
как видеть божью благодать
и как, не нарушая правил,

себя от бед оберегать!...»

Все вышло так: трава в ухабах,
лужайка - в клочья, птички - в хлам:
"Теперь меня одобрят бабы,
и путь открылся к мужикам!"..

***

«Ах!..» - только и сказала тварь,

увидев ужас поутру -
а как же правила, мораль?..»
Но воля божья - по нутру.

И лишь слезу смахнув украдкой,
вздохнула: "К лучшему!" - со сна,
"Ведь я давно хотела грядки,
а тут ещё как раз весна."

И в планах новых до обеда
едва заметила она,
как между нею и соседом
до неба выросла стена.

А за стеной, глухой и статной
(ну, если б глянуть сквозь нее)
увидеть можно, как азартно
играют бесы в домино,

жуют бурьян, балду гоняют,
сорняк-паскуду рвут с куста
и между делом выставляют
балде кредитные счета:

«Открытый путь и одобрение
(с обеих гендерных сторон)
нигде не купишь в наше время,
ну разве что за миллион.

А если нету миллиона,
то можно сделку заключить
и, скажем, яркость божьей искры
в ломбард бесовский заложить.

А что - хорошенькое дело,
и результат предвосхищен..
- А как же честь?..
- Что честь?..ах, чело,
покаешься и ты прощен!..

Ну а теперь, балда, старайся,
подай пивка - и побыстрей!...
а к ночи снова собирайся,
траву топтать, что зеленей...»

Вот здесь ему место, а не среди поэтов)

в то утро снег и жгучий холод

хозяйничали за окном

я помню свет и белый город

и то, что был конверт с письмом

но стало все потом туманно

свой путь предвидя без прикрас

по всем канонам очень рано

я начала писать рассказ

о том, как вместо сна и каши,

мультфильмов, что ни назови -

вместо игрушек, кошки Маши

хотела я твоей любви

о том, как по пути из школы

один из преданных друзей

подносит мой портфель тяжелый

в надежде - прямо до дверей

и ношу в руки принимая

от друга я о том молчу,

что не о нем сейчас мечтаю

и не его любви хочу

рассказ о том, как в неудаче,

под градом брошенных камней

хотелось смерти, но тем паче

хотелось мне любви твоей

из темной пропасти безверия

я выкарабкивалась вновь,

на дне оставив все потери

в надежде на твою любовь

триумф и почесть, пир-забава

тостестерон-салют-мечты

я обхожу гостей и славу

с одной лишь мыслью - где же ты?

я точно знаю, что ты рядом,

и я тебя вот-вот найду

и мы тогда пойдем парадом

как долго этого я жду!

а вот и ты, все стало ясно

и сразу бросилось в глаза,

что нет твоей любви прекрасней,

и отказали тормоза...

тебя встречала много раз я

потом

но в мыслях до зари

вдруг понимала - всё напрасно,

я все равно хочу любви

ее искать я дальше буду,

на света край за ней пойду,

из-под земли любовь добуду

и в рай наверно попаду...

Прошли года в скитаньях тщетных

истерлись джинсы в старый шрот

морщин прибавилось заметно

и вышло все наоборот

руками шарюсь по карманам,

и только вместо сигарет

вдруг нахожу в дырявом правом

помятый маленький конверт

откуда?

долго вспоминаю

сажусь устало на порог

лист развернула и читаю

Моя любовь.

И подпись

Бог.

)

нереально кайфово! ❤️❤️
Ты талантище! 😘✨👏👏👏

Ого!..Спасибочки)))

Бабушка и ангелы.

- Пачакай-анно, малое. Нешта нага балiць.

Мы прошли еще несколько шагов и остановились. Я посмотрела на бабушины ноги - они выглядели одинаково, и с виду никак нельзя было сказать, что одна из них болит. Тем более что бабушка никогда не жаловалась на ноги. Она вообще ни на что не жаловалась: в отличие от других бубушек моя никогда не болела.

- Трэба недзе сесцi, не магу iсцi, каб яе халера...

Осмотрелись - сесть негде. Это у нас в деревне лавки около каждого забора, а в городе такого нет. Хотя эта улица на городскую совсем не похожа: узкая, пыльная, трава по бокам и никаких многоэтажек. В городе не собираются вечером на лавках и не поджидают вместе коров, и семки не лузгают, и в карты не играют. У тети Лили тоже деревенский дом без лавки. И коровы, понятно, нет. Других животных тоже нет, даже мышей, пошутила бабушка.

Мы тете Лиле домашних гостинцев привезли: масла, творога, яиц утрешних, колбасы пальцем пиханой, сала с прорезью, ну и опадков белого налива - он уже здорово созрел! У нас же хозяйство, огород - все свое, покупаем только хлеб и карамель с вареньем. Когда в сельпо привоз, бабушка берет для меня свежий батон и карамелек грамм триста. Это я сама придумала - батон с карамельками. Сначала конфета твердая, как кость, и ее нужно хорошенько рассосать, а потом кость проламывается и выпускает из себя варенье. Я иногда не могу удержаться и раньше времени прокусываю, и тогда уже батон. Из варенья с батонным мякишем получается такая большая сладкая масса, и ее долго можно гонять во рту - вкуснотищааааа... С нормальным вареньем еще вкуснее, но оно на зиму - летом и так витаминов хватает.

- Давай-анно сюды, да плоту...трохi абаперцiся...

Бабушка дохромала до ближайшего забора и, придерживаясь за штакетину, поставила сумку на траву. Там же внизу ощупала больную ногу.

- Мусiць сутарга, каб жеж яе...ўбiлася недарэчы.

- Бабушка, может, за поворотом есть лавка, я посмотрю!

- Чакай-анно...тут прысяду...далекавата да тога павароту...ах ты, нешта..

Бабушка отпустила забор и как-то неловко через карачки опустилась на траву. Ноги высунула на улицу, на них травы немного не хватило. От-жэж, халера, принялась разминать судорогу. Разминала так и этак, пока не нашла нужный мотив, и тогда начала ритмично раскачиваться. Что-то забормотала в такт.

Растирала, раскачивалась и бормотала.

Растирала, раскачивалась, бормотала.

Растирала и раскачивалась.

Растирала, раскачивалась.

Растирала.

Раскачивалась.

Откинулась к забору и опустила тяжелые веки...

(Полегчало??)

- Бабушка, пойдём? – предложила я осторожно.

- Зараз, Томка...трохi адпусцiла...от пяць мiнут можа i пойздем...на аўтобус трэба...пойдзем-пойдзем...зараз...

Мимо прошла женщина - как раз к дому за нашим забором. Задержалась и спросила, не помочь ли чем.

- Сутарга-анно вось...але ж пройдзе...

- Может, скорую?

- А что скорая зробiць? Адпусцiць вось, i пойдзем... - бабушка неопределенно махнула в сторону вокзала. - Спасiба вам.

Женщина нырнула в калитку.

- Томка, а ты сядзь, не мiтусi.

- Бабушка, на автобус же!

- Сядзь-анно...бач як ухапiлася халера на яе...балiць яшчэ...

И снова прикрыла веки.

Я присела там, где стояла - на корточки. С корточек гипнотизировала бубушку, и та через минуту тихо захрапела. Я не знала, что теперь надо делать. Перед носом пузырилась сумка. В ней мы везли ответные гостинцы: конфеты, палку городской колбасы, толстый огурец на семена или даже два, бутылку гарэлкi для деда (от меня Анатолию, наказала тетя Лиля) и что-то там еще по мелочи.

Я достала конфет, сразу пять штук. Карамель медленно таяла во рту и в конце ломалась до варенья. Фантики я бросала в сумку. Не хватало батона. Я ела конфеты и ждала бабушку. Бабушкина голова начала медленно съезжать на бок. Я подумала было, что сейчас она потянет к земле всю бабушку, бабушка упадет и проснется. Но нет: доехав до плеча, голова резко взяла назад и, прихрюкнув, даже перестала храпеть. Я достала еще конфет. Ела и ждала. Достала еще. Еще. Еще. И еще. Бабушка проспала уже двеннадцать длиннющих карамелек. Теперь у нее приоткрылся рот, и оттуда веяло гарэлкай. Когда конфеты закончились, я стала считать штакетины в нашем заборе. Потом штакетины у соседей напротив. Потом дома на улице. Потом до ста и обратно.

Когда не осталось чего считать, я решила будить бабушку - без всякого дела сидеть здесь было просто невозможно.

- Бабушка, поехали домой!!

- Зараз...зараз паедзем...

(Не спала??)

- Если опоздаем, дед хату замкнет, будем в сарае ночевать!

- Зараз паедзем, Томачка, зараз...балiць, каб яе халера...- бабушка только и пошевелила, что больной ногой.

В остальном было тихо, муха не прожужжит.

Меня стало тошнить. На пути извержения непереваренные конфеты и что-то там еще из тетьлилиного угощения прошлись по фасаду нарядного платья, зацепили коленки и упали в разноцветных подробностях на белоснежные гольфы в босоножках. Я не могла оторвать глаз от этого зрелища.

И до меня вдруг дошло, что это все уже не сейчас. Сейчас - это уже тогда. И тогда я точно знала, что мы больше никогда не попадем домой. Что я никогда не пойду школу, хотя до сентября наконец-то осталось всего ничего. О школе я мечтала всю свою жизнь, готовилась, и теперь - вот... Я ужаснулась, что больше никогда не увижу маму и деда Толика. И Костика, выходит, не увижу. Костик - мой дядя, но мы с ним друзья, несмотря на то, что я обыгрываю его и в дурака, и в свинью, и в пьяницу. Мы играем на деньги, и я своими выигрышами немного нарушаю его планы. У него от этого пашчэмкi хоздяць. Но сам ведь хотел! Я уже три с половиной рубля с него насобирала. От него же и прячу - украдет и фингалом вечнозеленым не моргнет. Костику осенью в армию, и бабушка надеется, что его там исправят. Его исправят, а я этого уже не увижу, потому что умру здесь под чужим забором в своем зарыганом наряде. И бабушка умрет - от больной ноги и непробудного сна. И никто нас здесь никогда не найдет, на этой дикой деревенской улице чужого невнятного города...

И я заплакала.

- Томка, не плач, дзiця...хадзi сюды...Ай-яй-яй, сукеначку запэцкала...i басаножачкi... Гольфiкi здымай-анно зараз, будзь на босу ногу. Нiчога-нiчога, заўтра ўсе памыю, ўсе адмыецца...Сукеначка прыгожая...дзяўчатко прыгожае...Не плач, Томачка, хадзi пашкадую... Хадзi да бабы, хадзi маленькая...

Я плакала. Бабушка гладила меня по волосам, сжимала и чмокала в макушку:

- Прыгажунька мая, разумнiца мая... Уся ў мамку. Мамка твая прыгожая бы кветка, а як у Пiнск некалi паступiла, усемi Селюкамi святкавалi. Адкуль у нас з тваiм дзедам такое дзiця? I ты ж кветачка наша, ружачка наша. I ты некалi паступiш, мо на дохтара, будзешь бабу сваю старую лячыць - нагу цi яшчэ якую халеру...А можа спяваць будзешь, як тая Ала...

- Пугачова?

- Пугачова, ага... А можа палiтмахерам будзеш або партнiхай... А можа ў космас паляцiш...

- Я учительницей хочу.

- I замуж некалi за харошага хлопца выйдзеш, - приговаривала бабушка. - Глядзi-анно каб не пiў, гарэлка губiць людзей. П'юшчы чалавек - гэта ўжэ не чалавек, а прапашчая скацiна...

Начало смеркаться.

Бабушка расшебуршила сумку, достала бутылку с гарэлкай. Открыла пробку, сделала несколько глотков. Подождала и еще отпила. Подождала и еще. Закрыла, поставила назад, достала колбасу и отломала нам по куску.

- Паедзем пiнскiм. Дзед ужэ будзе спаць, назаўтра i не ўспомнiць, калi мы там прыехалi. Ключ ад яго я схавала: замкнецца - адамкнём. А бутэлку гэту, - бабушка вернулась к бутылке, покрутила в руках и стала пить, слегка запрокинув голову...буль-буль-буль. - мы яму не пакажам. Зразумела? – и отставила бутылку под забор.

Я кивнула, и мы стали есть колбасу.

Пинский мне больше всех автобусов нравится: огромный, с высокими мягкими сидениями (он так и называется - мягкий автобус), тихий и бензином не воняет. Я бы на нем каждый день ездила. Пинский не заезжает в маленькие деревни по сторонам от шоссе. В Селюки, понятно, тоже не заезжает. До нас еще идти потом илометра с два мимо кладбища – так себе, поэтому мы на пинском почти не ездим.

Бабушка снова припала к штакетнику, и я подумала, что на пинский мы тоже, пожалуй, опоздаем. А он последний. Мне очень захотелось, чтобы все это оказался такой розыгрыш, когда бабушка вдруг сделает большие глаза: Томка, а што гэта мы тут з табой сядзiм? Рукi ў ногi - i бягом да вакзалу!! И мы побежим на вокзал, купим билеты и погрузим себя в мягкие сидения пинского, и будем мчаться без остановок, пока бабушка не попросит водителя притормозить у съезда на Селюки. Потом пойдем мимо кладбища, и бабушка будет заговаривать мне зубы, чтобы я не боялась. Я не знаю, боюсь ли кладбища, потому что там ни разу не была, но все дети боятся кладбищ. Я хотела про себя проверить и просила бабушку туда сходить. Но у нас там: то нет никого, то идти далеко, то времени сейчас нет.

На кладбище с бабушкой я попала только зимой, когда мы ее хоронили. На похоронах были все Селюки. Кроме Костика: его забрали аж в Москву, как будто армии ближе не нашлось. Но мы радовалась, что хоть не в Афганистан, бабушка даже плакала от такого везения. И ничего, что на похороны не успел, зато жив остался. А в Селюках всегда так, свадьба ли похороны, проводы или в Пинск кто поступил - все приходят.

Такая маладая, гэдак шкада...ах ты, божачка-мой-божачка, плакали селюковцы и крестились. Я не плакала, а с момента, когда ансамбль вдруг из-за спины влупил прощальный туш и все разом заголосили - у меня обрываются воспоминания о том дне.

Бабушка надорвалась на расчистке льда в колхозе, но сейчас она этого еще не знала и мирно похрапывала у чужого забора...

- Бабушка, пойдем, а то и на пинский опоздаем!!

- Томачка, дзiця, зараз...пойздем...

Бабушка пошевелилась и намерилась было подняться, но тут отказали ноги. Хотела помочь руками - отказали руки. Зараз-зараз..ах, халера... Наконец, после нескольких неудачных попыток бабушка целиком и полностью завалилась под забор.

- Бабушка-а-а-а!!!!!

И я зарыдала вголос - на всю пустую улицу.

- Тебя как зовут?

- То..ма. – на меня напала икота.

- Где вы живёте, Тома?

- В Селюках.

- Боже, это где?

- Не з..наю.

- А здесь у вас кто-нибудь есть?

- Те..тя Лиля.

- Где она живёт?

- Там. - Я ткнула пальцем в сторону, откуда мы пришли.

Вторая женщина тормошила бабушку. Они обе вышли из дома за нашим забором. Ту, что тормошила бабушку, мы видели днем.

- Аўтобус трэба...да вакзалу...трэба...

- Какой автобус? Вы знаете, сколько сейчас времени? Вам куда ехать?

- Да Селюкоў.

- Это где?

- За Замасточчам.

- Замосточье? Это не меньше двадцати километров...Вы можете подняться?... Подумать только, они здесь с обеда!...

Та, что допрашивала меня, снова ушла в дом и вернулась в кофте и с сумочкой.

- Я сейчас. Попробуй поднять старуху. - сказала она подруге.

Бабушку усадили около водителя, чтобы кто-то мог показать дорогу, когда такси съедет с шоссе. Меня женщины разместили между собой на заднем сидении. По пути они несколько раз переспрашивали название деревни, сверяя наши с бабушкой показания.

В Селюках стояла непроглядная тьма, свет почти во всех окнах уже погасили. Дед с Костиком тоже спали. Водитель не стал выключать огни.

- Грошы...сорамна...прабачце...прапiвае ўсе стары...

- Не беспокойтесь. Главное, что вы дома.

- Спасiба вам.

- Это не ради вас - ради ребенка...

Наши спасительницы стояли у ворот, пока бабушка не отыскала под порогом ключ, и мы не зашли в дом. Свет включать мы не стали. И я была уже под одеялом, когда на улице снова завелся мотор, а по моей стене пробежали огни от фар – светлые блики от крыльев ночного ангельского патруля.

Никогда не получалась рифма, и чужие стихи всегда были для меня сущей пыткой - читать, вникать, наизусь. Помню, пришла в ДНК, а там все рифмуют. День сижу, два... все равно рифмуют...мэтры творят чудеса словосплетений - красииииво и душа поет!....В конце концов высидела я на коллективном опыте тоже несколько стихотворений, буквально два с половиной. И среди них одно, которое мне особенно дорого, как потом выяснилось. Дорого как символ - символ того, что я...всегда оказываюсь права). В то время я состояла в отношениях с ДНК, а там ещё восходящий узел набирал силу в Близнецах...ну и как-то так оно вышло... Вобщем там же в ДНК и родился мой рифмованый детеныш.

И вот пришла пора забрать его домой - к братьям и сестрам.

А у меня с тех пор на безымянном пальце сверкает звезда с созвездия Близнецов. И дождь закончился и слова больше не льются, и стареть не страшно, и может быть очень приятно, когда правильному человеку есть до тебя дело) Вот такие новости.

Слова, слова...

Знак Близнецы - души две,
слово
соединяет души те.
Один есть зеркало другого -
лицо к лицу, мечта к мечте.

А с мая нынешнего года
по ним проходит Узел тот,
что создает в сердцах погоду
на года полтора вперед.

И в Близнецах перст восходящий
даёт императив простой:
понять, кто есть ты - настоящий,
каков без тени образ твой.

Но разгрести словес сугробы
придется каждому из нас,
и зеркало получим, чтобы
себя увидеть без прикрас...

Мне снятся сны с пустым перроном:
я в панике – о, нет!...опять?
ушли все поезда со звоном
и шанс последний.

Не догнать.

Сажусь на тяжкий чемодан я,
что делать мне теперь, как быть?
И чтобы скрасить ожиданье,
я начинаю говорить...

...слова-слова как реки льются...
...о боже, сколько же там слов?!..
...кричу вослед...но не вернутся
те пассажиры с поездов...

За ливнем слов почти не слышно,
одна - во сне и наяву,
зачем устроил всё всевышний?
зачем на свете я живу?!...

И тут

руки касание чье-то:
- Не скажете, который час?

Попутчик?..Здесь??...

вполоборота
смотрю, не отрывая глаз.

- Зачем, вы, милая, кричите?
зачем одна и под дождем?
Вот зонт.
А поезда - хотите,

мы с вами вместе подождем?..

Мы - две души на чемоданах
не бог весть что, не мудрецы,
а дождь пройдет - я вам достану
звезду с созвездья Близнецы!

Всем любви ❤️

❤️❤️❤️

Кортнева.

Огромный торт обрывает руки, но оно того стоит. Кортнева, неожиданно явившая лик в наших краях, заслуживает самого пышного празднования. Тем более, что я у нее в вечном долгу. В товарищецком. И, прикинув расстояние до зарплаты, я разрешила себе порыться в ближашем морозильнике. Их тут на каждом шагу, прямо на траве. Кортнева, конечно, ни за что не согласится подняться на чай, хотя мы практически у подьезда, и на вопрос, каким макаром она здесь в четыре утра, скорее всего отмолчится. Как и на вопрос о самочувствии. Кроме того, торт должен быть возрастом не старше часа и только из-под руки мастера - Кортнева не ест размороженные торты. Мой флоп. Поэтому лучшим решением сейчас будет вызвать для товарища такси.

Продавец в колпаке и при усах беспримерно занят, и мы пока сканируем прилавок «Тортной». Десятки сортов сказочного великолепия расставлены по этажам. Этажи с подстветкой, дизайн, микроклимат и все такое, натуральный китч. На этикетках помечены сроки изготовления, хотя все и так знают, что после часа земного существования торты утилизируются.

"А нет ли у вас чего-нибудь на складе, особенного?" - Кортнева кивает куда-то за спину продавца. Кондитерский мастер берет под колпак, и двое исчезают за массивной складской дверью, будто лопаются пузыри.

«На моей памяти, а также на памяти владевших здесь до меня, нога покупателя еще ни разу не ступала за эту дверь. Налицо нарушение всех существующих и несуществующих норм» - поведывает над ухом третий пузырь и тоже лопается. Я даже не успеваю пообещать, что позабочусь сию минуту и в лучшем виде. И право, нет нужды в анцайге, нарушительница больна и до суда может элементарно не дотянуть, не говоря уже о штрафе.

Складская дверь открылась во двор: с дорожками, с зеленой травой и голубым небом, пусто и тихо. Справа дом без обитателей, слева лошадиный загон без лошадей. Где-то здесь я и должна найти Кортневу.

Кортнева нашлась сразу за дверью. Улучив себе немного пространства, она жадно поедала огрызок колбасы. В другой руке угадывался огурец из бочки, видимо, на второе. Я подумала, что никогда не видела Кортневу с огурцом из бочки, надо же. Вся группировка с седыми клочьями из-под платка, поджатыми ногами, многослойностью рваных одежд и взглядом из капкана вадавали аффект, если не хуже. Что-то смущает меня во всей картине и я не сразу вспоминаю, что ведь Кортнева...не ест колбасу...

О, господи. Кортнева голодает.

Она не станет это обсуждать и на голубом глазу припишет мне проекции. Я буду протествать, но уже потом, потому что сейчас мы в «Колбасной». Стенды ломятся от массы палок и колец, кое-где подвешены свиные ноги. Нарезка под стеклом томится в ожидании. Покупатели томятся в предвкушении. Улыбчиво-мясистые продавцы ловко орудуют ножами, колечки копченостей укладываются на весы, нох айн вунш? Нирвана и прочий смол-ток, и только Кортневу ничем не возьмёшь. Вторую лавку мы тоже покидаем с пустыми руками.

Стряхиваю руки, и мы оседаем у «Колбасной». Виду открывается остановка, большая автобусная, по оживленности сравнимая с небольшой рыночной площадью. Приходит транспорт, уезжают пассажиры. Идея неплохая, если речь не о Кортневой. Кортнева не ездит автобусами. А из желтого здесь сигают только ваны DHL. И ни одних шашечек, даже на живца.

Лучшего момента прижать Кортневу у меня уже не будет. И сейчас я доведу до ее сведения, что ни одна душа не имеет права голодать в Германии в 21 веке. Потом напомню про ментальные установки пережившей блокаду генетической линии и намекну, что сама она никак не может их иметь - сколько ей тогда было, год-два? И логически выведу, что ее голодовка может быть только способом проявить геройство. Тогда понимаю. Геройство нынче на вес диамантов, а себя хочется уважать. И восхищаться.

Короче, мне нечем прижать Кортневу. И тогда я берусь за себя. Как упустила? Как могла? Как не почувствовала? Как не спросила? В какой момент престала понимать без слов? И помогите мне с самооправданием - на стоимость торта из морозильника можно накормить роту Кортневых! Где я растеряла чутье и благоразумие, оба из двух в коротком списке?

Кортнева не вынесла моей немой рефлексии и созналась. Дала пощупать худенькое плечо под рваньем. Да, она голодает. Да, это невероятно в 21 веке. И хоть я первая, кому она признаётся, она ничего никому не обязана, ни тогда ни сейчас, и только в силу товарищества и стойкой симпатии. Это очень типично для Кортневой - сохранять достоинство дорогой ценой. И сейчас я должна найти правильные слова, чтобы показать, что это смотря что считать достоинством.

Я совершенно не шокирована, когда Кортневой становится наполовину меньше лет. Когда слой за слоем улетучиваются одежды, оставляя в ней половину привычного веса. Когда седые клочья дигитализируются в стрижку воронового крыла, в нечто среднее между Одри и Хакамадой. Во мне только и возникает, что тень сомнения, могу ли я теперь объективно оценить порочность образа жизни, имеющего результатом такие трансформации? Выходит, Кортнева сделала нас всех. Кортнева победила болезнь, преодолела возраст и недвижимость. В очереди за смертью наблюдала, как раньше срока отоварились сын и зять, оба горячо любимые. Но почему-то на нее, на уставшую и потерявшую все смыслы, пал слепой выбор. И вывели под белы рученьки из очереди, как ни умоляла. И напомнили, зачем и для кого. И пригрозили пальчиком. И пошла Кортнева на поправку, куда деваться? И ногами пошла. И даже голодает из протеста. Так кто кого должен сейчас лечить жизни?

А мне надо Кортневу просто накормить и отправить домой. Это несравнимо, когда она выцарапывала меня из тигриных клыков, поливала живой и мертвой водой и кормила с ложечки. Я никогда не смогу уравновесить, у меня всегда слишком много отговорок. И только сегодня все по-другому, тут я знаю без подсказки.

Мысленный флоу внезапно обрывается ароматом специй, а руки наливаются теплом. "Ваш заказ!" - улыбчиво-мясистая продавщица убедилась, что посуда надежно пристроена, и удалилась в стену по делам. Между нами с Кортневой теперь дымится венгерский гуляш, красивый и душистый как рай. Я снова подумала о законах подлости: венгерский гуляш - одно из немногих блюд в кортневском регистре съедобного. Мы оглядываемся по сторонам и шарик начинает бежать по кругу. Рулетка крутится, шарик бежит. Бежит-бежит, бежит-бежит-бежит-бежит-бежит-бежит... И когда таймер отмерил, наконец, все допустимые сроки, мы, не сговариваясь, пускаемся оборачивать этот - теперь уже кортневский - восхитительнй паек в прилагающуюся к случаю фольгу.

Остаются шашечки. И тут я некстати вспоминаю, что такси в этом городе не бывает. Да и слишком много удачи было бы для одного дня, потом когда-нибудь пригодится.

Происходит ли еще с вами в вашем возрасте что-нибудь впервые?

Мне впервые приснился такой вот длиннющий сон. И детали запонились, несмотря на обилие. За время болезни «Кортнева» много раз просила посмотреть в гороскопе ее срок. Я не умею смотреть в гороскопе, но выходит, умею смотреть во сне. Не знаю, обрадовалась она моему ответу или нет.

Некоролевский гамбит.

Лерочку Маргарита нагуляла к концу пятого курса, поэтому о преподавательской карьере в городе пришлось забыть. Залетный мажор Валера Ш. путем резкого сомнения неоригинально открестился от отцовства. Так и сказал, знаем мол мы вас, доярских. И затушил между будущими родителями сигарету, лишив их всякого шанса на диалог. Мысли у Маргариты бродили всякие. Но достаточно быстро она смогла подняться над ситуацией и ребенка своего всей душой полюбила еще до рождения. В отведенное время на свет появилась новая жительница планеты Валерия Валерьевна, отец - прочерк, мать - дура.

Девицы вернулись к Маргаритиным родителям, Лерочке нужно было где-то подрасти. Посередине их села в старом поповском доме находилась начальная школа, которую в ближайшие годы планировали закрыть. Маргарита Владимировна продлила школе агонию, в срок подхватив там последнюю вакансию. Когда-то она и сама здесь училась, а потом ходила в соседнюю Сосновку, в восьмилетку. Подобная биография ожидала и дочь.

К тому, как Лерочке идти в первый класс, в учебном заведении числились восемь учеников. Село доживало, уехавшие не возвращались, а оставшиеся своим тихим чередом уходили в мир иной. Улица в сотню домов, когда-то живая и многоплановая, стала напоминать неухоженный рот с пропущенными зубами. Считалось особенной удачей для наследников продать дом на дрова, но чаще наследие просто бросали. И тогда хозяйство зарастало по самую крышу, а сады постепенно дичали. Примерно в половине домов вершилась еще какая-никакая жизнь, но вместе с коронками редких дач они лишь подчеркивали собой умирающий интерес к селу со стороны эволюции. Поговаривали, кто-то хочет построить здесь то ли свиноферму то ли объект неотуризма с баней и охотой, но в целом, новым школьникам взяться было неоткуда.

В первый класс Лерочка шла одна. Маргарита Владимировна ездила в районо с просьбой разрешить в этом году последний набор, приведя в аргумент второго возможного первоклассника, и тогда детей будет десять. А это почти полкласса, это нельзя игнорировать, это живые души, личности, хоть пока и растущие! Районо отказал второму первокласснику, но набор разрешили - пусть растущие личности все же немного окрепнут перед будущим. Все три класса сидели в одном помещении, по ряду на класс, а Маргарита Владимировна была у них и директором и завучем и одной учительницей по всем предметам. Не спрашивайте у меня, как такое возможно. Возможно.

А Генку Михейчикова в первый класс не взяли, у него был синдром.

Соседка родила Генку глубоко за тридцать, имея к тому пятерых детей. Отец вечно пил и скандалил. А тут вышло, что и сын никак не мог быть полезен в хозяйстве. Поэтому Генка с утра уходил за ворота и посвящал день изучению родного края. С геологической точки зрения он ковырял почву на полях, потом часами сидел на корточках вблизи дороги, выглядывая машины и автобусы, и параллельно курировал нерегулярные потоки пассажиров на местной остановке. Юный исследователь проверял надежность сельских тропинок и высоту травы на пастбищах, прокладывал тушкой мятые лабиринты в пшенице, плутал в частоколе кукурузы, удивляясь, что выход у нее там же, где и вход. Намеревался, бывало, пролезть внутрь гороховых зарослей за молодыми стручками - безуспешно! - и тогда сбивал колорадских жуков с картошки, раз уж таковые попадались ему на пути... В общем, дел у Генки было невпроворот. В свободное от дел время тоже было чем заняться. Его видели то тут то там у чьего-нибудь забора, а то и на подворье, если калитка вдруг оказывалась не закрыта. Ну и на мусорках за домами, это святое. Он присутствовал на всех маломальских событиях в жизни односельчан, ел с рук, мычал, прятался за пухлыми ладошками. А случалось и вышибал слезу из особо тонких и чувствительных сельских душ, большинство из которых к вечеру были изрядно расслабленны алкоголем. Ребятишки от него драпали или сами гоняли за беспонтовостью, но по факту к Генке привыкли и не замечали - ни вреда ни радости он не приносил. А когда вечером соседка сиреной звала его ужинать, Генка вспархивал мотыльком и как мог поспешал на голос матери.

Его-то Маргарита Владимировна и прочила в Лерочкин класс. На лекциях по педагогике им рассказывали о подобных случаях, о сложностях, о трудностях, о возможностях и перспективах, о динамике и прогрессе. И Маргарита задумала принести своими действиями пользу обществу, чем хоть как-то задобрить ангела. Да и соседку было чисто по-матерински жаль. Что значит, необучаем? - снова и снова проигрывала Маргарита в споре методисту из отдела образования. Все когда-то случается в первый раз. Генка был ее шанс, о нем еще в газете напишут!

В обход районо Маргарита предложила Генкиной матери отдать сына в обучение, терять ведь нечего. И теперь они с Лерочкой каждое утро забирали Генку в школу, он все равно с самого ранья терся у их ворот.

К зимним каникулам Маргарита Владимировна выбилась из сил. Генка был неумолим. В процессе отскульптурирования нужных компетенций не дал снять с себя ни пылинки. В обучении продемонстрировал невиданный по стойкости иммунитет к пониманию очевидных казалось бы вещей. В вопросе формирования новых поведенческих моделей с себе подобными проявлял завидную резистентность. Но злиться и накапливать справедливое негодование Маргарита Владимировна не могла - в силу широты и щедрости души, да и зарождавшегося в глубинах профессионализма, не без этого. Наоборот, прониклась привычкой и симпатией к своему бесперспективному протеже. Педагогический талант позволил ей вместо обучения открыть в нем редкие для ученика качества - послушание, готовность к обучению (готовность тоже считается!), удивительную целеустремленность к одному ему известным целям, беспрецедентное смирение с отсутствием прогресса, и даже нечто весьма здоровое - пофигизм. Генка завоевал Маргаритино сердце вниманием к ее речам и непрерывной благодарностью за все ее тщетные попытки, так ей виделось. Она таяла от этой кривой улыбки и вечноизвиняющегося выражения раскосых глаз. А сквозь перипетии педагог с настойчивым усердием пыталась понять, что происходит в этой странной детской голове. Ведь если понять, как там оно работает, можно подобрать ключ, нет?

А Лерочке в первом классе делать было нечего. Она могла бы сразу в четвертый, как все дети учителей.

Маргарита Владимировна разливала чай и спешила рассказать Генке обо всем, что произошло у них с Лерочкой за эти годы. Когда закрыли сельскую школу, они переехали в город, и Маргарита Владимировна устроилась по специальности - учительницей математики. Снимали комнату, и жизнь в городе им нравилась. Лерочка стала в новой школе одной из лучших учениц и старостой класса, пела в хоре. Когда дочь закачивала пятый класс, Маргарита Владимировна вышла замуж за офицера. Знаешь, как это бывает с офицерами на побывке - приехал один, а уезжает с женой и дочкой? Расписались через день после знакомства, а назавтра новая ячейка ритмично тряслась в вагоне на Петропавловск-Камчатский. Поэтому они так долго не приезжали. Ты не представляешь, как это далеко, Гена!

По Гениному виду нельзя было понять, представлял он себе Петропавловск-Камчатский или нет, но от Маргаритиного прямого и эмоционального обращения весь оживал и сразу стеснялся. Парень вырос и окреп, и если б не лицо, нельзя было бы сказать, что с ним что-то не так. Маргариту немного обескуражило Генкино взросление, ей казалось, что он всегда будет маленьким. Чрезвычайный непрофессионализм у педагога, прямо блажь. Интересно, помнит ли он их с Лерой или без понятия, у кого сейчас с визитом?

В процессе пришло, однако, разумение, что Генка без понятия. И тогда Маргарита стряхнула путы условностей и поведала, что с офицером они в конце концов не сошлись характерами. И им с Лерочкой совершенно не подошел камчатский климат. Влажность такая, что невозможно дышать. Да и прочие условия и нормы. Так что Лерочка пойдет в свою прежнюю школу и будет в следующем году поступать, в политехнический. А Маргариту взяли на работу в городской отдел народного образования. Просто невероятный случай везения - ушел специалист по состоянию здоровья, а у Маргариты как нарочно безупречная трудовая. И теперь есть хоть какая надежда на квартиру. Дом этот, Маргарита обвела взглядом комнату - память о родителях, да и все равно не продашь. Так что у них все в гору. А как ты?

Генка хронически молчал, но как минимум одна новость о нем себя выдавала - на левой руке отсутствовал указательный палец. "Как это вышло, Гена?" "Аааа..." Генка неторопливо совершил подобие рубящего движения по пустому пальцу. "Топором??" "Да" "Как?" "С-сам".

Лера наотрез отказалась пить чай, хоть Маргарита и шантажировала приличиями. Мама, я в этом не участвую, бред. Маргарите же хотелось увидеть Генку и представлялось, что у них получится доверительная обстановка, или даже разговор. Ну как разговор - обмен, мыслительный. По крайней мере ей будет что сказать.

Гость не касался чая, грыз печенья. С помощью "Да", "Не-е" и промежуточного "Аааа..." отвечал на вопросы и время от времени склонял голову к плечу. А Маргарита набирала обороты - сегодня впервые ее жизнь имела значение. Ни чужой ни близкий, этот нерефлексирующий свидетель дарил ей сейчас чувство безусловного одобрения. Терпеливо слушал бесполезные для него вещи, удерживался от советов, не перебивал, не высмеивал, не раздражался на лишние подробности и не был умнее ее задним числом. Маргарита сканировала к своему удивлению, что их разговор выводит ее на некий новый уровень самоощущения, где она больше не допекает себя за ошибки, за глупость, за несовершенство. Говорила будто смывала маску непогрешимости с лица. Между ней и Генкой снова возникла та давняя связь, когда она его обучала. Он был и остался ее лучшим собеседником. И в воздухе непонятно откуда проступили проблески будущей надежды и открылись неожиданные почти радужные перспективы! И только выговорившись, Маргарита ощутила опустошение. И странное чувство, что ее обокрали. Или даже что воровка - она, ведь как знать...

Дело вовсе не в Генке, хотя она и оптимистичнее себе его представляла. Впрочем, не правда - ничего она не представляла, она о нем никогда не думала. Поэтому и не имела собственно права на этот монолог. Как и права на такое неравноценное внимание. Все же перед ней даже не подросток, почти мужчина. Маргарита благополучно съезжала на предыдущий уровень самоощущения. Хорошо, что вошедшая в этот момент Лерочка своим “Я начну убирать со стола?” санкционировала окончание сеанса, и хозяйка повела чаепитие в сторону развязки.

“Гена, не хочешь ли еще чего-нибудь?”. "В-выпить". У Маргариты Владимировны поднялась бровь и упало сердце. "Гена, что ты такое говоришь, нельзя тебе пить" "Аааа.." Генка довольно улыбнулся, вытянул шею и совершил по ней подобие щелчка пальцами. "Отец наливает??" "Да". Таки обучаем, пронеслось у Маргариты, и она себе вдруг ясно все представила. Гена....

Генка был ни смущен ни пристыжен, все так же по-детски смотрел на Маргариту. Она решила, что лучше сейчас удержаться от выводов. И на минуту всем показалось, что им показалось.

- Гена, понимаешь...

- Хочу твою суку т-трахнуть.

Лерочка.... Лерочку бросило в жар и мелко затрясло. Вот когда до нее дошло значение слова "омерзительный", встречавшегося где-то в литературе, ха-ха! Задержала дыхание и закрыла глаза, чтобы подавить волну отвращения. Но почему-то накрыло ужасом.

Маргарита Владимировна сохраняла самообладание. Нет-нет, все в порядке, им всем снова показалось. После короткого шок-старта ее инстинкт запустил программу поиска подходящего педагогического ответа, но через мгновение был отправлен в кому ударом кулака. Следующий удар свалил Лерочку. Хорошо еще, что она не успела заняться посудой, потому что под свалившейся на нее бетонной плитой вся спина была бы сейчас в хлам из-за осколков. А вот дышать стало почти невозможно. Но...это же абсурд. Мама?? Плита знала свое дело, и вот уже руки-ноги у Лерочки совсем перестали слушаться. Сдвинуть с себя вес не было никаких сил, Лера выдыхалась. Мама??? Мама не отвечала, в доме было тихо, и единственным звуком было пыхтение надвигающейся несправедливости, неподкупной и непостижимой. Мама, мама, мама...Плита жестко подавила остатки девичьего сопротивления - руки вверх, ноги в стороны. И миг, когда смертельный ужас молнией разорвал остатки сознания, Лерочка выдавила себя из телесной оболочки. И взлетев под потолок, наблюдала, как совершается естественный человеческий акт - ее первый - в чудовищном нечеловеческом исполнении. Так запомнит ее мозг. Мамааааааааааа!!!!!!!!!!.....

Одна чашка все же разбилась. Лера, поаккуратнее. Маргарита собирала Генке печения с собой, Лерочка убиралась со стола. Гена, возьми вот еще конфет для своих...Надо же, какой герой, где только набрался таких слов?

Ночью Лера не спала. Она ожидала стука в окно. Ей казалось, что стучать будут именно в окно, а если не открыть, начнут бить стекла. Что они вдвоем с мамой против этого? Мама, давай уедем в город пораньше. Лера? Который час? Шесть утра. Шесть утра, вздохнула Маргарита Владимировна. Успеем на десятичасовой. В городе вообще-то столько дел до сентября, некогда тут рассиживаться.

Когда срывают травинку, вздрагивает вся вселенная, где Маргарита могла слышать эту странную нерусскую мысль?

Уважаемая Каризма, я сейчас прочёл Ваш рассказ и задумался над его сутью, мыслью, что Вы хотите передать. Я правильно понял или может что-то не уловил: попытка изменить отвергнутое природой в лучшую сторону, ну т.е. улучшение, как мы это понимаем, заведомо обречена на провал? Что вроде как и не нужно пытаться. Мало того: такая попытка создаёт монстров и бумерангом бьёт по совершившего эту попытку, как бы мстит за наивность?. Но, может, я что-то не уловил, уж не обессудьте.

Вот что происходит, когда чукча-пейсатель берется писать рассказы! 😏😁

Мне уже подсказали, что кульминационная мизансцена описана слишком натуралистично, чем вызывает неоднозначные трактовки. Поэтому, дорогой RwanDurex, прежде всего благодарю за ваш вопрос. Он избавляет меня от необходимости переписывать сюжет и дает возможность сделать нужное пояснение прямо здесь.- худшее случается у девочки в голове. Вопрос же ваш хорош сам по себе, и я бы с удовольствием. Но ответа, пожалуй, нет, есть только некоторые противоречивые соображения. Одно из них - изменять отвергнутое природой никто не запретит, но ошибкой было бы надеяться на результат. Рассказ в том числе и об этом. Но фокус в нем - на недооцениваемой силе деструктивного воображения, на подумать корнях и последствиях, и немножко на том, о чем повествует нам ниже красивый демотиватор)